Розамунда Пилчер - Сладкие объятия
У отражения появился ханжеский внутренний голос. Если она могла накрыть стол и позаботилась нарвать букет цветов, то ты, конечно, можешь и побриться.
А я не просил ее рвать эти чертовы цветы.
А ты и ужин не просил ее готовить, хотя и собираешься его есть.
Эй, заткнись! — сказал Джордж и потянулся за бритвой.
Он побрился, как полагается, и даже использовал остатки крема после бритья, которым так редко пользовался, что на дне бутылки он уже начал свертываться.
О, очень хорошо, сказало его отражение, отступив назад, чтобы полюбоваться им.
Доволен? — спросил Джордж, и его отражение сардонически ухмыльнулось.
Виски его ждало на столе у камина, но Селина вернулась на кухню и мешала салат в большой деревянной миске. Он взял приемник и, усевшись спиной к огню, попытался найти какую-нибудь музыку, которую они могли бы послушать, а Селина сказала:
— Там в бухте какая-то вечеринка. Слышно, как поют.
— Знаю. Завлекательно, правда?
— Не похоже на обычную мелодию.
— И не должно. Это мавританская мелодия.
Из приемника, после скрипов и щебета, полилась бурная гитарная музыка. Джордж положил приемник и взял свой стакан.
— Надеюсь, ваш напиток получился, — сказала Селина.
Он попробовал. Слишком крепко. Но он ответил:
— Отлично.
— Надеюсь, что и ужин тоже отличный. Надо было бы купить еще свежего хлеба у Марии, но у нас, казалось, были горы хлеба, и я не купила.
— Хуанита — тайная хлебоманка. Каждый день на второй завтрак в одиннадцать часов она потребляет его с брынзой и стаканом vino tinto[16]. Как она только не засыпает после этого — понятия не имею.
Селина подхватила миску с салатом и, выйдя из-за стойки, прошла к накрытому столику и поставила миску посередине. На ней была сине-зеленая полосатая рубашка, которая раньше Джорджу совершенно не нравилась, и темно-синие брюки, очень аккуратные и подшитые, с узким кожаным ремнем, охватывающим ее талию. Он абсолютно забыл о предмете их утренней ссоры; все эти глупости уже вылетели у него из головы, но сейчас в его подсознании быстро пронеслись все события, и в ремне он узнал один из своих ремней, и когда она повернулась к нему спиной и пошла опять на камбуз, он протянул руку и схватил ее за ремень.
Он спросил:
— Откуда у вас эти брюки?
Селина, как щенок, пойманный за хвост, произнесла:
— Это ваши.
Ее беззаботный тон не был убедительным.
— Мои? — Конечно же его. Это были его лучшие темно-синие брюки из саржи. Он поставил стакан и повернул ее к себе лицом. — Но они вам впору. — Только сейчас она посмотрела ему в глаза. — Что вы сделали с моими лучшими брюками?
— Ну… — Глаза у нее расширились. — Понимаете, когда вы уехали сегодня утром, ну, мне в общем-то нечего было делать, и я немного занялась уборкой и увидела, ну, что эти брюки, которые были на вас вчера вечером, довольно грязные. Я хочу сказать, какие-то пятна на штанине, как от соуса или чего-то такого. Поэтому я отнесла их вниз и показала Хуаните, а Хуанита их выстирала. И они сели.
И после такой наглой выдумки она еще смогла грациозно изобразить лишь легкое смущение.
— Это самая наглая ложь, и вы отлично это знаете. Эти брюки только что из химчистки, и с тех самых пор, как я вернулся из Сан-Антонио, вы вели себя, как нашкодившая кошка. А я-то, глупец, вообразил, что все это потому, что вы умница и приготовили хороший ужин бедному старому Джорджу. Но вовсе не потому, так ведь?
Селина жалобно сказала:
— Но мне совсем нечего было надеть.
— Поэтому вы обратили свою месть на мои бедные брюки.
— Это не месть.
— И все потому, что не воспринимаете шуток на свой счет.
— Ну, вы ведь тоже не очень-то восприняли эту шутку.
— Есть разница.
— Какая?
Он уставился на нее, но уже понимал, что его изначальная злость истощилась, и до него стал доходить комизм ситуации. К тому же в глазах Селины горел огонек, который предполагал совсем неожиданную черту ее характера.
— Я и подумать не мог, что у вас хватит решимости постоять за себя.
— И поэтому вы сердитесь?
— Нет, конечно же нет. Я рад, что у вас есть мужество. И вообще, — добавил он, в восторге вспоминая, что он сможет отплатить ей за низкую шутку, которую она с ним сыграла, — у меня для вас кое-что есть.
— Правда?
— Да. — Он бросил сверток вместе с кепи и теперь пошел забрать его. — Я купил вам подарок в Сан-Антонио. Надеюсь, он вам понравится.
Она с сомнением посмотрела на крохотный сверток:
— Вряд ли это что-то из одежды…
— Откройте и посмотрите, — посоветовал Джордж, беря свой стакан.
Она открывала, осторожно развязывая узлы на веревке. Бумага слетела, и у нее в руках оказались две части крохотного розового бикини из льняной ткани, который он ей купил.
Он сказал очень серьезным тоном:
— Сегодня утром вы казались такой огорченной, потому что вам нечего было надеть. Я очень надеюсь, что цвет вам подойдет.
Селина не знала, что и сказать. Ей казалось, что и намекает на что-то и шокирует одновременно.
То, что она получила его от Джорджа Дайера.
— Неужели вас раньше никто не поддразнивал?
Селина почувствовала себя дурой. Она отрицательно покачала головой.
— Даже няня? — Он сказал это таким смешным голосом, что ситуация вдруг перестала быть неловкой, а стала забавлять.
— Ох, да оставьте вы няню в покое, — проговорила Селина, но его веселье было таким заразительным…
— Не старайтесь сдерживать улыбку. Вы должны всегда улыбаться. Вы очень хорошенькая, когда улыбаетесь.
Глава 9
На следующий день Джордж Дайер открыл дверь Хуаните в половине восьмого утра и застал ее, как обычно, сидящей на стене, сложив руки на коленях, с корзинкой возле ног. Корзинка была прикрыта чистой белой салфеткой, и Хуанита смущенно улыбалась, когда поднимала ее с земли и входила в дом.
— Так, и что же у тебя здесь, Хуанита? — спросил Джордж.
— Подарок для сеньориты. Апельсины с дерева Пепе, мужа Марии.
— Мария прислала?
— Si, сеньор.
— Очень мило.
— Сеньорита еще спит?
— Думаю, да. Я не проверял.
Пока Хуанита набирала воды, чтобы сварить ему кофе, он открыл ставни и впустил утро в дом. Он вышел на террасу, каменный пол под ногами был прохладным. «Эклипс» тихо стояла на якоре, ее салинги белели на фоне сосен на дальнем берегу. Он решил, что, пожалуй, сегодня поставит новый двигатель. Иначе ему нечем было заняться. Целый день впереди, блаженно пустой, делай, что хочешь. Он взглянул наверх и подумал, что небо предвещает хорошую погоду. Несколько облаков висели над островом за Сан-Эстабаном, но над высокими горами всегда собирается дождь, а над морем было ясно и безоблачно.
