Сюзанна Брокман - Не такая, как все
— Я вернулся домой. Вырвался из этого ада. Мне казалось, что все позади, что теперь все будет хорошо… Оказалось, нет. Я не могу об этом забыть. Как ни стараюсь, не могу. Марисала молча гладила его по изрытой шрамами спине. Как она хотела помочь ему — но что она могла сделать?
Но, может быть, она поможет ему хотя бы на несколько мгновений забыть обо всем пережитом?
Марисала погладила его по колючей щеке, прикоснулась губами к губам, ощутив соленый вкус его слез. Лайам отпрянул, но Марисала поцеловала его снова.
— Мара, не надо… — пробормотал Лайам, но не отодвинулся.
Она заставила его замолчать поцелуем. И еще одним… и еще… И вот уже он сам целовал Марисалу, страстно и жадно впиваясь губами в ее нежный рот.
Он прижимал ее к себе, сминая тонкую футболку, и целовал ее все сильнее, все глубже, все яростнее.
«Неужели он хочет меня? — мелькнуло в голове у Марисалы. — Да, наконец-то он признал, что хочет меня так же сильно, как я его!»
Руки Лайама скользнули под футболку и начали гладить ее обнаженную спину. Вот, не прекращая поцелуя, он подхватил ее и усадил к себе на колени. Марисала ощутила, как бурно растет его желание. Застонав, он нащупал рукой ее грудь — и тогда Марисала одним быстрым движением стянула с себя футболку.
— Мара, не надо! — тихо взмолился Лайам.
Но тело его не повиновалось чувству долга: оно жило своей, особой жизнью. Руки его ласкали Марисалу, губы тянулись к ее набухшим соскам, а язык… Марисала вскрикнула от наслаждения. Никогда еще она не ощущала ничего подобного.
Свершилось то, о чем она мечтала долгие годы. Они с Лайамом любили друг друга. И к черту все сомнения, все «надо-не надо»! Пусть останется одно желание, одна любовь!
Марисала горела, как в огне, — и видела в синих глазах Лайама ответное пламя.
— Идем ко мне, — прошептала она.
Она знала, что этого Лайам и хочет. Достаточно почувствовать, как он ласкал ее, перебирал ее волосы, гладил по плечам, обводил пальцем татуировку на плече, снова и снова касался ее прекрасного тела, словно не мог насытиться наслаждением…
Лайам взглянул ей в глаза — и Марисала поняла, что он готов отдаться своей страсти. Молча он помог ей встать и повел за собой в спальню…
И тут зазвонил телефон.
Автоответчик у Лайама включался после первого же звонка. Так случилось и на этот раз. Лайам и Марисала застыли, прислушиваясь к доносящемуся из кухни голосу. Автоответчик голосом Лайама просил оставить сообщение после сигнала.
— Извините, что я звоню среди ночи — хотя у вас скорее уже раннее утро, — послышался очень знакомый голос. Голос Сантьяго.
Лайам застыл на месте. Вид у него был, словно у маленького мальчика, пойманного за шалостью, и Марисала невольно прыснула.
— Боже, откуда он узнал?.. — пробормотал он.
— Я хотел сказать вам, что со мной все в порядке, — продолжал Сантьяго. — Впрочем, вы, может быть, не слышали новостей? Дело в том, что сегодня в здании правительства произошел пожар.
Пожар? Марисала выскользнула из рук Лайама и поспешила на кухню, по дороге подобрав и натянув футболку.
— Президент Эстес пострадал, хотя и не сильно, — продолжал Сантьяго, — меня тоже отвезли в больницу, но со мной все в порядке — просто наглотался дыма. Я не хочу, чтобы вы, услышав новости, беспокоились обо мне.
Марисала схватила трубку.
— Алло! Сантьяго!
— Марисалита! Извини, я, наверно, тебя разбудил?
— Да нет, я… мы…
Она повернулась к Лайаму. Он стоял в дверях, и на лице его отражалось беспокойство, словно он боялся, что Марисала сейчас напрямик выложит дядюшке, чем они тут занимались. Точнее сказать, чем собирались заняться. А еще точнее — на что Марисала так надеялась.
— Мы не спали, — продолжала она. — Мы… э-э… разговаривали. Сантьяго, с тобой точно все в порядке?
— Абсолютно, — ответил он. — И Фелипе Эстесу тоже повезло. Он уже сочиняет обращение к народу по случаю своего выздоровления!
— Но кто это сделал? — гневно воскликнула Марисала. — Кто пошел на такое преступление?
Сантьяго рассмеялся.
— Трудно поверить, дорогая, но виной всему — не террористы и не сторонники старого режима, а обыкновенная гроза.
— Ты уверен?
— Абсолютно. Я сам видел, как молния ударила в крышу.
— Спасибо, что позвонил. Если бы мы услышали новости по Си-эн-эн и не знали…
— Конечно, — мягко ответил Сантьяго. — Где там Лайам? Можно с ним поговорить?
— Да, он… — Обернувшись, она обнаружила, что Лайама в дверях уже нет. — Он только что был здесь. Я схожу за ним и…
— Не надо, не беспокой его. Уже поздно. Ты, наверно, совершенно вымотала его своими… разговорами.
Показалось ли ей — или Сантьяго в самом деле сделал перед последним словом многозначительную паузу? Щеки Марисалы запылали огнем. Неужели дядюшка догадывается, что они с Лайамом обменивались вовсе не словами?
Чтобы отвлечь его, она выпалила первое, что пришло ей в голову:
— Сантьяго, я решила идти в медицинский учиться на врача!
Сантьяго надолго замолчал, так что Марисала уже подумала, что их разъединили.
— Гм! И Лайам об этом знает?
— Это он и придумал.
— Скажи ему, пусть позвонит мне. Мне нужно с ним поговорить, и лучше не среди ночи. Спокойной ночи, Марисала.
Повесив трубку, Марисала обернулась и снова обнаружила в дверях Лайама. На этот раз он был полностью одет: в джинсах, рубашке, ботинках и с ключами от машины в руке.
— Я надеялась, что ты идешь наверх раздеваться, а не одеваться, — заметила она, не в силах скрыть разочарование.
— Мара, я не могу оставаться здесь. Если я останусь… ты сама знаешь, что произойдет. Ты знаешь, куда все это может привести.
Марисала подняла глаза.
— Мне показалось, — заметила она, — я ясно дала понять, что именно этого и хочу.
Лайам молча отвернулся. Он сам не верил, что все это происходит не во сне. Он собирается уйти среди ночи, вместо того, чтобы вернуться к этой прекрасной, обольстительной, бесконечно желанной женщине и продолжить начатое…
— Это верно… — проговорил он наконец и снова надолго замолк. Что сказать ей, чтобы она поняла?.. Их дружба слишком дорога для Лайама, чтобы разрушать ее ради нескольких минут блаженства. Да, он хочет ее так, как не хотел ни одну женщину в жизни — но это еще не дает ему права… — Если бы мне не была так дорога наша с тобой дружба и моя дружба с Сантьяго…
Марисала воинственно сверкнула глазами.
— Это наше личное дело. Сантьяго оно не касается.
— Очень даже касается — ведь ты поехала в Бостон ради него, — заметил Лайам.
— Я хочу заниматься с тобой любовью! — нетерпеливо воскликнула Марисала. — Ну вот, наконец-то я выразилась прямо. Прямей не бывает. — Она скрестила руки на груди и глубоко вздохнула: — Если ты не хочешь рассказывать Сантьяго, я тоже не расскажу.
