Морин Чайлд - Коктейль "Маргарита"
— Ты считаешь, что тебя предали? Оглянись вокруг, Макс. Многие люди гораздо больше пострадали от лжи и предательства. Но они снова верят и снова любят.
Он смотрел на нее с жестким прищуром.
— Теперь ты закончила?
Она выдохнула и поняла, что ей больше нечего сказать.
— Да, теперь да.
Несколькими широкими шагами Макс пересек комнату. Открыв дверь, он посмотрел на Джанин таким ледяным взглядом, что у нее по спине побежали мурашки.
— Тогда до свидания. Не буду мешать тебе собирать вещи.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Следующие два дня Макс не вылезал из своего номера. Он не хотел никого видеть. Горничной не позволялось убирать здесь, а еду оставляли за дверью.
Он метался по апартаментам, как тигр в клетке. Не мог спать. Стоило ему закрыть глаза, как перед мысленным взором возникало лицо Джанин. Ему казалось, что он слышит ее голос. И наваждение не желало ослабевать.
— Чертова женщина!
Он не мог привыкнуть, что обувь Джанин не попадается ему под ноги. Он не хотел идти в ванную, потому что с полочек исчезли баночки и тюбики с кремами, гелями и шампунями Джанин. Даже ложиться в постель оказалось сущим мучением: подушки пропитались тонким ароматом ее волос, а удобный матрас был слишком широк для одного Макса.
Его душила ватная тишина номера. Он скучал без звука голоса Джанин, без ее звонкого смеха.
Черт возьми, он скучал по Джанин!
И все это заставляло его злиться.
— Смешно, — бормотал Макс. — Она лгала мне. Притворялась беременной, чтобы выйти замуж на других условиях. Но в этом нет смысла. Зачем она так поступила? В чем для нее выгода?
Отсутствие Джанин делало его буквально больным. Хватит, твердил он себе. Я прекрасно могу обойтись без этой женщины.
Макс вышел на террасу и полной грудью вдохнул свежий морской воздух. Это не принесло облегчения. Он вцепился пальцами в перила ограждения и глянул вниз, на бассейн. Ему показалось, что на одном из шезлонгов сидит Джанин.
Дух этой женщины буквально преследовал его. Ворча, он вернулся обратно в номер, где стылую тишину слегка разбавляли приглушенные, звуки джаза. Но и там ему не было покоя.
— Мне явно пора домой, — громко сказал он, стараясь избавиться от надоедливой тишины. — Все, что мне нужно, — это дом и работа. Как можно скорее. И тогда я приду в себя.
Кивнув сам себе, Макс отправился в ванную. Душистый пар постепенно наполнял помещение, а он смотрел на себя в быстро покрывающееся испариной зеркало. Оттуда на Макса смотрело изрядно осунувшееся лицо. Со злости он с такой силой пнул мусорную корзину, что весь мусор высыпался на плитки пола.
— Совсем хорошо, — пробормотал он и нагнулся, чтобы ликвидировать беспорядок.
Встав на одно колено, он замер, не веря своим глазам: среди мусора перед ним валялся тест на беременность. И на нем была... розовая полоса.
— Она действительно беременна, — Макс медленно встал.
Этот тест изменил для него все. Джанин носила его ребенка, а он отослал ее домой!
Шумел душ. За клубами пара было не различить стен. Он снова глянул в почти полностью запотевшее зеркало. Теперь лицо в зеркале приобрело призрачные черты. Ну и ладно, подумал он. Без Джанин он все равно чувствовал себя наполовину мертвым.
И дело было не только в ее беременности. Джанин жила в его мыслях, в его сердце. Он просто не мог обходиться без этой женщины.
Ну и что теперь ему делать?
Может быть, уехать назад в Англию и попытаться забыть Джанин с ребенком? Или рискнуть всем ради обретения чего-то важного в жизни?
Макс стер капельки влаги с зеркала и твердо посмотрел в глаза отражению. Там он увидел ответ, который искал.
Прошла неделя с тех пор, как Джанин вернулась домой. Она старалась не думать о Максе и о том, что с ним связано. Привычный ритм жизни, работа помогали ей справляться с болезненными воспоминаниями. Но бывали моменты, когда воспоминания становились особенно острыми. И тогда ее сердце наполнялось грустью и яростью одновременно. Этот мужчина забрал часть ее сердца. И она подозревала, что никогда не сможет восполнить эту потерю.
Единственным утешением был ребенок, частичка Макса. И лучшая его частичка. Джанин надеялась, что он поможет ей залечить душевные раны. Поможет забыть о предательстве.
О том, что Макс отказался от ее любви...
— Ладно, хватит думать о нем, — прошептала она себе. — Пора сосредоточиться на работе.
Джанин достала с верхней полки вазу в форме рыбы. Составив композицию из лаванды, душистого горошка и розовых тюльпанов, она опустила букет в вазу. Тщательно опрыскала специальным средством от увядания и отставила в сторону. Впереди ее ожидали еще сорок девять подобных букетов — таков был заказ на завтрашнее свадебное торжество. Впрочем, Джанин даже радовалась количеству работы. Она помогала ей отвлечься от мыслей о человеке, который отверг ее любовь.
Улыбаясь, Джанин стала подпевать музыке, доносящейся из динамиков. Воздух наполнял нежный аромат цветов, и она чувствовала себя почти счастливой.
Колокольчик над входной дверью звякнул и нарушил ее рабочий ритм. Джанин вытерла руки и отправилась к прилавку. Так получилось, что она оказалась в магазине одна. Владелица отправилась на ланч, а второй дизайнер еще не пришел.
— Могу я... — Джанин запнулась. В центре маленького элегантного магазинчика стоял Макс.
Он выглядел потрясающе. На нем были черные джинсы и темно-голубая рубашка с длинными рукавами. Окруженный морем цветов, он смотрел на нее так, как будто видел в первый раз.
Ей сразу же захотелось сорваться с места и броситься ему на шею. Но она остановила себя. Ей не перепрыгнуть через разделяющую их пропасть.
Но почему он здесь?
— Джанин...
— Макс, тебе не следовало приходить.
— Нет, ты ошибаешься. — Он сделал к ней шаг и сразу остановился, когда она отпрянула. — Мне следовало прийти раньше. А лучше не отпускать тебя совсем.
— Но ты отпустил.
— Да, — он невесело улыбнулся. — И никогда не прощу себя.
Джанин снова охватил приступ душевной боли. Глядя на него, она понимала, что никогда не будет с ним рядом. И его присутствие только продлевало мучительную агонию.
— Макс, что ты хочешь сказать мне на этот раз?
— Я идиот.
Она коротко рассмеялась.
Макс принял ее смех за добрый знак и с облегчением выдохнул. Ему необходимо было рассказать, что он понял за это время.
— Я уже в курсе. Слава богу, что ты наконец понял это, — сухо сказала она. — А теперь мне нужно вернуться к работе.
