Эмили Рот - Зимняя роза
– Сегодня большого веселья не получится, – пояснил Дэвид. – Ветер не тот.
Лиза слабо представляла себе, что такое «большое веселье», ей пока и этого было вполне достаточно. Подставляя лицо ветру, она впитывала свежий морской воздух и ощущала себя невесомой. Предоставив Дэвиду все технические проблемы, она бездумно отдалась движению, полностью отрешившись от всех мыслей.
Когда Дэвид убрал парус, включил мотор и направил яхту к берегу, Лиза даже немного огорчилась. Прогулка была такой прекрасной, дарила такое божественное ощущение легкости и покоя, что жаль было вновь спускаться на грешную землю. Только сейчас Лиза поняла, в каком постоянном напряжении жила, причем не один день или месяц, а целые годы. И она была искренне благодарна Дэвиду, что он, хоть и невольно, нашел способ дать ей полностью расслабиться и разрядиться.
Причалив к берегу у небольшого селения, Дэвид повел Лизу в местную тратторию. Названия в меню ей абсолютно ни о чем не говорили, и только после долгих объяснений ее спутника и молоденькой официантки она сумела, наконец, выбрать себе блюдо. Когда же его принесли, у Лизы глаза округлились от ужаса.
– Боже мой, Дэвид, это что, шутка? – возмущенно спросила она. – Одному человеку столько съесть просто не под силу! Это же порция на троих, не меньше!
– Мне грустно тебя огорчать, – покачал головой Дэвид, – но это порция на одного. И попробуй только не съесть – местный повар наложит на себя руки.
Веселые искорки, плясавшие в глазах Дэвида, мягко говоря, не вязались с его сокрушенным видом. Сердито хмурясь, Лиза с тяжелым вздохом взялась за вилку. Впрочем, ощущение того, что ее разыграли, пропало, стоило ей увидеть, какого размера блюдо принесли Дэвиду. При этом вид у него сделался довольный, как у кота, которому предложили миску сметаны.
– Отлично! – бодро заявил Дэвид. – Приступим. Вот увидишь, справиться с этой горой вкуснотищи будет гораздо проще, чем ты ожидала. Спешить нам некуда, сейчас начнется сиеста, а в сиесту здесь по улицам одни дураки разгуливают – на потеху местной публике. Допивай свое вино, и давай закажем другой сорт – тот больше подойдет под морепродукты.
К изумлению Лизы, Дэвид оказался прав. То ли после морской прогулки у нее разыгрался аппетит, то ли ассорти из даров моря оказалось уж очень вкусным, но постепенно ее тарелка стала пустеть. Гора раковин понемногу росла, и Лиза с наслаждением открывала для себя все новые деликатесы, половины названий которых она даже не знала. К ее глубокому удовлетворению, их не знал и Дэвид. Его осведомленность по части отдыха и жизни в Италии и собственное невежество уже начинали ее угнетать. Однако чувство справедливости заставило Лизу отогнать завистливые мысли.
– Ты поразительно хорошо знаешь Италию, – заметила она. – Наверное, часто сюда приезжаешь?
– Да, – кивнул Дэвид, вытирая руки салфеткой. – В первый раз я попал в эту страну, когда еще учился в колледже. Мы путешествовали автостопом от самого Рима, добрались сюда и здесь осели. Подрабатывали понемногу то тут, то там... Так я познакомился с Марио. Не могу сказать, что досконально исследовал всю Италию, но Лигурия – мой конек. Я в нее просто влюбился с первого взгляда. Горы, море... И потом, здесь все-таки север, и не так жарко, как в других местах... – Дэвид взял бокал и сделал глоток. Лигурия действительно была его излюбленным местом отдыха. Он часто приезжал сюда и после колледжа, привез молодую жену провести в этих местах медовый месяц. Барбара полностью разделяла его любовь к этому краю и сразу подружилась с Марио и его семьей. В последний раз она была здесь – уже с Джой – за несколько месяцев до их трагической гибели.
А потом... Дэвид несколько лет не мог заставить себя приехать сюда. Все это длилось до тех пор, пока два года назад Марио лично не явился в Англию. Совместными усилиями с Роджером и Памелой ему удалось заставить Дэвида вернуться в Лигурию, и после этого его поездки возобновились. Хотя каждый раз, когда они ездили по тем местам, куда он возил жену и дочурку, на Дэвида наваливалась боль и тоска. И только в этом году... Дэвид невольно вздрогнул и стиснул ножку бокала. В этом году тоска отступила. Он, конечно, все помнил, но это скорее была тихая грусть по тому, что ушло навсегда. Чувство потери рядом с Лизой внезапно притупилось. Это открытие, уже второе за сегодняшний день, потрясло Дэвида. Неужели он встретил женщину, с которой возможна новая жизнь?
Словно очнувшись, он перевел взгляд на Лизу. Она сидела очень спокойно, глядя на море и слегка покачивая свой бокал. Вид у нее был совершенно безмятежный. Белокурые полосы, казалось, переливались, как перламутр. Кожа, уже немного позолоченная солнцем, была почти прозрачной, и вообще создавалось впечатление, что напротив него сидит воздушная нимфа, готовая вот-вот раствориться в воздухе и исчезнуть.
Дэвид внезапно протянул руку и осторожно взял пальцы Лизы в свои, словно желая убедиться, что она – существо из плоти и крови. Его спутница повернула голову и улыбнулась тепло и солнечно, и Дэвид поднес ее пальцы к губам, а потом приложил нежную руку к своей щеке.
Он явно о чем-то вспомнил, догадалась Лиза, когда Дэвид внезапно замолчал, отпил глоток вина и стал пристально рассматривать свой бокал. На его лице появилось что-то вроде маски, так бывает с людьми, пережившими глубокое горе, которое накладывает отпечаток на всю их жизнь. Сколько бы времени ни прошло, горькие складки вокруг рта и опушенные уголки губ время от времени выдают их затаенную скорбь. А еще эта боль в глазах. Именно боль увидела Лиза, когда он взял ее за руку.
Она намеренно уставилась на море, делая вид, что целиком поглощена плеском волн. Любое неверное движение или невпопад произнесенное слово могли причинить Дэвиду новую боль, уж, ей ли этого не знать! И Лиза с трудом сдержала вздох облегчения, увидев, как страдание стало потихоньку уходить из его глаз, когда он прижал ее руку к своей щеке. Когда-нибудь Дэвид все ей расскажет, подумала она. Хотя может, после этой поездки они никогда больше не увидятся.
Лиза мягко отняла руку и постаралась завести разговор на нейтральную тему. Ее искренне удивило, что хотя траттория находилась на набережной, а терраса, на которой они расположились, была, по сути, у самого края тротуара, за все время, что они здесь сидели, мимо проехали от силы две-три машины. Дэвид тут же пустился в пространные разъяснения по поводу сиесты и того, как ее полагается проводить. Лиза слушала, задавала наводящие вопросы, делала какие-то замечания. Почему-то ей казалось важным, чтобы Дэвид сейчас как можно больше говорил, причем на самые отвлеченные темы.
Когда они покончили с обедом, Лиза взглянула на часы и с удивлением обнаружила, что они пробыли здесь больше двух часов. Расплатившись, Дэвид повел ее по набережной в небольшое кафе, которое, в отличие от крупных ресторанов, в часы сиесты было открыто. И там они еще немного посидели за кофе и десертом, прежде чем вернулись на яхту.
