Виктория Лайт - Свадьба Декстера Льюиса
— Прости, — смущенно пробормотал он, нехотя ослабевая хватку. — Я не хотел сделать тебе больно.
Они все еще стояли на пляже, хотя уже совсем стемнело и заметно похолодало. Ноги Эми немного озябли, но она ни за что не призналась бы в этом. Страшно было подумать о том, что этот вечер когданибудь закончится, и они с Декстером разойдутся. Мысль о расставании была невыносима, и Эми была готова бродить так всю ночь.
Ей не приходило в голову, что вечер можно было бы логично продолжить в ее маленьком домике на окраине Шардени. К чести Декстера надо отметить, что он также не задумывался об этом. Поцелуи Эми, ощущение ее гибкого горячего тела под его руками — пока он довольствовался этим и был счастлив. Декстер не торопил события — он и так едва справлялся с наплывом впечатлений.
Но когда во втором часу ночи они очутились перед домом Эми, то обоим внезапно стало ясно, что расстаться сейчас невозможно. Все благопристойные намерения Декстера лишь проводить Эми до дверей, пожелать ей спокойной ночи и договориться о встрече на завтра, пошли прахом. Он тоскливо смотрел на низенькое миниатюрное строение, выкрашенное в белый цвет, и сознавал, что ему ничего не остается делать, как провести ночь под ее окнами. Уйти от Эми дальше Декстер был не в состоянии. Но попросить его приютить его на ночь? Ни за что! Как бы Декстер ни желал ее, он слишком боялся оскорбить ее своей поспешностью.
— У тебя красивый дом, — пробормотал он, намеренно отводя глаза от девушки и надеясь, что дрожащий голос не выдает его с головой.
Как они очутились в ее темной прихожей, ни Эми, ни Декстер толком не поняли. Он не напрашивался, она не приглашала его, но вскоре дверь ее дома закрылась за ними.
В домике Эми были две комнатки и маленькая кухня, однако об этом Декстер узнал лишь на следующий день. Узкий диван Эми, даже в разложенном виде, не особенно подходил для двоих, но ни его, ни ее это не смущало. Любовь владела всеми их помыслами, направляла их губы и руки, заставляла стонать от наслаждения и наполняла каждое движение смыслом…
Рассвет застал их спящими. Рука Декстера свесилась с дивана, волосы Эми закрывали его грудь. Ненужная подушка валялась на полу среди их одежды; простынка, используемая в качестве покрывала, по пояс закрывала их. Луч солнца упал на лицо молодого человека и разбудил его. Декстер открыл глаза. У него было удивительно спокойно на душе. Он чуть шевельнулся и почувствовал теплое бедро Эми. Она еще спала, и он замер, чтобы не потревожить ее.
В домике было очень тихо, и Декстер как никогда раньше наслаждался минутами покоя и тишины, смутно догадываясь о том, что если бы сейчас рядом с ним вместо Эми Батлер лежала другая женщина, утро бы не показалось ему и вполовину таким прекрасным.
Декстер приподнял голову и огляделся. Спальня Эми представляла собой узкую комнатку с широким во всю стену окном, на котором висели светлые клетчатые занавески. Диван, на котором они лежали, шаткий на вид стул и комод в углу составляли всю меблировку. Но несмотря на скромность жилища, в нем чувствовался отпечаток личности хозяйки. Декстеру трудно было вообразить себе Эми в какомнибудь другом окружении. Все здесь принадлежало ей и являлось частью ее, и Декстеру нигде не было так комфортно, как в этой маленькой, скудно обставленной комнате.
Потом он узнал, что вторая комната в домике гораздо больше, и что Эми использует ее как мастерскую. Там были расставлены мольберты, неоконченные работы, повсюду валялись краски и кисти и пахло тем неповторимым запахом, который присущ лишь художественным мастерским.
Декстер не особенно удивился, узнав о том, что Эми — художница. Секретарем в душном офисе или продавщицей в галантерейном магазине ее невозможно было представить себе. Зато с кистью в руках, перед мольбертом, с нахмуренными бровями, сосредоточенно придумывающую свой мир — пожалуйста. Декстер любил наблюдать за Эми, когда она рисовала, и хотя она утверждала, что в его присутствии не может работать, она никогда не прогоняла его.
На третий день их знакомства Эми решила написать его портрет. Она принесла из спальни стул, который на самом деле оказался шатким, усадила на него Декстера и целый час безуспешно пыталась придать его голове правильное положение. Но голова Декстера все время поворачивалась к ней, его руки обнимали ее, а губы тянулись к ее губам. Эми сердилась, смеялась, ругалась и радовалась, а холст так и остался девственно чистым на мольберте.
Всетаки она написала его портрет потом. По памяти. Простым карандашом на обороте блокнота. Эми должна была лететь из Дублина в Париж, а самолет задерживали на неопределенное время. Девушка сидела в зале ожидания, и вдруг ее охватила такая тоска по Декстеру, что она купила блокнот и карандаш и наспех набросала его портрет. Работа помогла ей отвлечься. Получилось на редкость похоже — оказалось, что черты его лица отчетливо врезались ей в память. С минуту Эми разглядывала творение своих рук, а потом решительно выкинула блокнот в ближайшую урну. Чем быстрее она его забудет, тем лучше.
Эми знала, что Декстер уехал из Шардени через два дня после ее исчезновения. Уехал просто так, никого не предупредив, не оставив для нее никакого сообщения. Скорее всего, вернулся домой или отправился на поиски новых приключений, которые на каждом шагу поджидают мужчину. Что ж, она не вправе винить его. Разве она сама не покинула его также внезапно и без всяких объяснений?
Но что ей было делать, если в Шардени внезапно появилась ее мать, которую она не видела уже три года, и потребовала, чтобы она немедленно летела с ней в Дублин? Машина ее отца попала в аварию и была ужасно покорежена, сидевший за рулем мужчина погиб. От них требовалось опознать изуродованное тело. У Эми просто не было другого выхода, как бросить все и уехать с матерью. Не говоря никому ни слова, не оставив Декстеру записку. Для этого не было времени. Мать Эми, теперь уже мадам Вобескью, буквально втолкнула дочь в машину, не дав ей даже собрать вещи.
— Я куплю тебе все необходимое, — безапелляционно заявила она в ответ на протест дочери. Мать Эми всегда отличалась решительностью.
В Дублин они прилетели поздно вечером и тут же направились на опознание. Тело действительно было изуродовано до неузнаваемости, и Эми пришлось вцепиться в руку матери, когда откинули полог и ее глазам предстало расплющенное лицо человека в костюме ее отца.
По одежде они его и опознали. Мадам Вобескью, бывшая миссис Батлер, весь остаток ночи прорыдала у себя в номере. У Эми, занимавшей соседнюю комнату, для слез не было сил. Перед глазами стояло изуродованное лицо Эймоса Батлера. Отвратительная смерть для человека, так любившего жизнь! Отец был полной противоположностью матери; понятно было, почему они развелись. Удивляло лишь то, что они вообще когдато поженились и прожили вместе целых десять лет.
