Линда Уоррен - Любовный ураган
— О, малышка, теперь ты моя. Моя.
Глядя на нее он заметил, что она слабо улыбается.
— Это правда? — слетел с ее губ вопрос.
Он улыбнулся ей в ответ.
— Да, малышка. Правда.
— Я думала о том, что ты теперь мой.
Катерина обхватила его бедра своими ногами, и его пронзила сладкая дрожь.
— Да, Кэти, — пробормотал он хрипловатым голосом, — это тоже правда. Это абсолютная, неопровержимая правда. — Он жадно поцеловал ее.
Он входил в нее снова и снова, заставляя себя и ее кричать, пока наконец их страсть не обратилась во вспышку, бенгальский огонь, который взлетел к небу, сверкая и переливаясь всеми цветами радуги. И последняя их судорога сопровождалась заключительным криком Кэти, криком, наполнившим теплую южную ночь.
Долго еще после этого Джек держал ее голову в руках, а она лежала тихонько, и снаружи все бледнее и бледнее мерцал фонарь. В конце концов и он погас. И тогда Джек тихо пробормотал:
— Кэти?
Она что-то произнесла, но он понял, что это был не ответ и что она, должно быть, уснула.
На его руках. В палатке своей тети. В джунглях Текстикана.
Он не знал, что и подумать по этому поводу.
А неопределенность он никогда особенно не любил. Она заставляла его нервничать.
— Кэти, — пробормотал он, — нам надо поговорить об этом. — Он нахмурился. — Нет, я не то говорю. Я хотел сказать...
Он погладил ее по волосам, прислушиваясь к шуму тропического леса.
— Я не знал, что это будет так. Не знал, что плеск струй воды в душе превратится в оперу. И про себя добавил: чертовски хорошую оперу, отличную оперу. С величественной героиней — страстной, сильной. И удивительно сексуальной. — Может, этого и нет в сценарии, но я хочу спать с тобой еще. И много-много раз.
Но ведь она спит, напомнил он себе. Он разговаривал со спящей женщиной. Говорил ей то, что никогда не собирался говорить.
Джек не понимал, но чувствовал: что-то произошло. Что-то, не имевшее никакого отношения ни к Мадрид, ни к Бласко, ни к кодексу. Что-то очень значительное. И может, равносильное катастрофе.
Вот в чем заключалась правда.
Солнце уже вскарабкалось высоко, когда Джек проснулся и оглянулся вокруг.
Джунгли Текстикана не изменились за ночь. Палатка Мадрид все так же стояла на краю траншеи. И земля не сдвинулась с тех пор, как они в последний раз любили друг друга. Но что-то все же было не так. Он понял это, еще даже и не до конца стряхнув с себя сон.
Женщина, которая должна была сейчас лежать в его объятиях, копошилась в дальнем конце траншеи — она копала мягкую землю с помощью... Бог знает что ей удалось найти, чтобы использовать в качестве подсобного инструмента.
Кэти Мур, эта бесхитростная и правдивая девушка, обладавшая к тому же и незаурядной настойчивостью, искала доказательства, которые, как он знал, могли перевернуть все вверх тормашками.
Джек выругался и быстро натянул на себя джинсы.
Когда он приблизился к ней, она вскинула голову. Ему уже было знакомо это выражение лица. Ее руки были грязными, на губах блуждала неземная улыбка, а глаза горели первооткрывательским блеском.
Внезапно Джек подумал, что хорошо бы стереть с ее лица волнение.
— Посмотри сюда, Джек.
Он остановился, глядя на ее душистые шелковистые волосы. С такого расстояния он не мог ощущать их запаха, но ему и не нужно было этого, он провел с ней всю ночь и отлично знал их аромат.
Господи, ничего на свете не хотелось ему сейчас больше, чем увлечь ее обратно в палатку тетушки и там вспомнить все, чем они занимались ночью. Но почему-то у него было такое чувство, что она не разделит его устремлений.
— Ты не смотришь, — сказала она.
— Нет, смотрю.
— В траншею, Джек.
— В траншею.
— Смотри, — голос у нее был такой доверчивый. — Видишь этот папоротник? Видишь, где его выдернули? Он все еще зеленый.
Джек перевел взгляд туда, куда она указывала.
— Его выдернули совсем недавно, — сказала она. — Тут недавно прокопали всю траншею. Через каждый метр! Систематично! По плану.
Да, так оно и было, отметил про себя Джек. Копали совсем недавно, должно быть, вчера.
— Сукин сын, — сказал он тихонько.
— Здесь ведутся раскопки, Джек! — Ее голос звенел от волнения.
— Раскопки ведутся, это верно, Кэт. Весь вопрос в том, кем они ведутся.
— Что значит — кем? Это раскопки моей тети. Она их нашла. И именно она исчезла в джунглях для того, чтобы...
— Велись.
— Что?
— Велись твой тетей, Кэти.
Свет в ее лице потух. Она отступила от него и повернулась к траншее.
— Посмотри, — сказал Джек, — копают действительно очень систематично. Как будто раскопки ведутся человеком, который не знает результатов исследований и не видел компьютерных экранов.
Девушка нахмурилась. Она просто не хотела видеть очевидного, и Джек это понимал.
— Кто-то здесь копается, Кэт. Но не тот, кто изначально раскапывал эту траншею.
Ее лицо потемнело.
— Ты хочешь сказать...
— Грабители.
Уголок ее рта дернулся, но на лице все же отразилось минутное разочарование.
Джека пронзило чувство вины.
Но что он, в конце концов, с ума сошел? За что ему чувствовать себя виноватым? Ведь каждое его слово было не чем иным, как чистейшей правдой. И им необходимо было срочно сматываться отсюда.
— Ты же знаешь, как быстро грабители наезжают на заброшенные места раскопок.
— Я знаю, что иногда такое случается, но не думаю...
— Посмотри же правде в глаза, Кэт. Они вооружены и опасны. И они вездесущи. У нас были проблемы с Бласко и его пособниками, но это уже посерьезнее. Похоже, что они работают тут каждый день. И нам надо убираться отсюда.
— Да мы же только что приехали.
Но уверенности у нее поубавилось. Женщина, которая сражалась с ним в Четумале и в номере текстиканского отеля, эта женщина начала поддаваться старым сомнениям. Джек почувствовал, что задыхается, будто от нехватки кислорода.
Он понял, что сейчас случится, — она поднимет на него глаза и спросит себя, правильно ли поступила, связавшись с ним с самого начала. И эта мысль ранила его, ранила ужасно больно.
— Кэти, послушай. Когда мы вернемся, ты сможешь навести справки. О раскопках, о тете, о чем угодно.
— Когда мы вернемся куда? Снова сюда?
Джек постарался заново обрести контроль над ситуацией.
— Давай сначала сделаем то, что совершенно необходимо. Выберемся отсюда, а уж потом поговорим.
— О чем? — Голос у нее был ровным, но он видел, что в глазах ее появилось сомнение.
— О той ночи, Кэт.
Что-то в ее лице сказало ему, что она глубоко уязвлена. Джек молча выругал себя за неудачно и не вовремя сказанное, хотя и с самыми чистыми намерениями.
