Элеонора Глин - Причуды любви
Достоинство, с которым держалась ее будущая свекровь, чрезвычайно понравилось Заре. Она сама терпеть не могла торопливости и суеты, и поэтому сейчас ей было очень приятно. Теперь у нее уже не оставалось сомнения, что вся семья решила играть роль, значит, придется играть и ей; когда же настанет час разочарования, об этом придется узнать прежде всего Тристраму. Увы, ей приходится теперь думать о нем, как о Тристраме.
Зара вернулась к настоящему, услышав, что леди Танкред говорит:
— Я хотела сама дать вам этот маленький подарок, — она взяла со стола футляр и открыла его; в нем лежало прекрасное бриллиантовое кольцо. — Это мой личный подарок вам, моя милая будущая дочь. Вы будете его изредка носить, Зара, не правда ли, в память этого дня и в знак того, что я отдаю в ваши руки счастье своего сына, который дороже мне всего на свете…
И две пары гордых глаз встретились, но так как Зара ничего не могла ответить, несколько мгновений длилось странное молчание. К счастью, в этот момент в комнату вошел Тристрам, напряженность несколько ослабела, и Зара, сказав несколько банальных слов о красоте кольца, поблагодарила за подарок. Но себе она дала слово никогда не носить его — оно стало бы жечь ей руку.
Слуга возвестил, что завтрак подан, и все отправились в столовую.
Здесь Зара увидела Тристрама в совершенно новом свете. За столом, кроме его сестер, были еще юный Билли и Джимми Денверс, которые случайно зашли к Танкредам. Тристрам был весел, как школьник, шутил, смеялся и говорил Билли, что он позволяет ему ухаживать за его новой кузиной. И Билли, солидный девятнадцатилетний юнец, уселся рядом с Зарой и завел какой-то изысканный разговор. Остальные весело болтали, но все их разговоры и шутки были совершенно непонятны Заре, хотя она испытывала благодарность к ним за то, что они избавляли ее от необходимости разговаривать.
После завтрака Тристрам сразу же отвез Зару домой. Он был очень рад, что все сошло так гладко, но по дороге в Парк-лейн они почти не разговаривали. Так же молча он проводил ее вверх по лестнице до библиотечной комнаты и там остановился в ожидании ее распоряжений. Когда они оставались одни, Зара считала, что маска ей не нужна, и снова становилась холодной и надменной.
— До свидания, — холодно сказала она. — Я на два или три дня уезжаю в деревню. До понедельника я вас не увижу. Вы хотите что-то сказать мне?
— Вы едете в деревню? — в ужасе воскликнул Тристрам. — Значит, я вас не увижу… — и он остановился, так как глаза ее гневно блеснули. — Я хотел сказать, — продолжал он, — разве вам необходимо ехать? Ведь до вашей свадьбы осталось несколько дней!
Она надменно взглянула на него и сухо проговорила:
— Зачем мне повторять то, что я вам уже говорила в тот день, когда вы мне подарили кольцо? Я не желаю ни видеть вас, ни говорить с вами. Вы получите все то, на что рассчитывали при этой сделке, и так как мое общество не входит в число условий, прошу избавить меня от покушения на него.
В Тристраме вдруг воспрянул гордый дух Гвискардов, и он в бешенстве зашагал по комнате. Но разум одержал верх — он решил подождать еще немного и не обращать внимания на слова Зары. Был уже четверг, и до того момента, когда она станет его женой, оставалось только пять дней. Взглянув на ее лицо и снова сраженный его красотой, он овладел собой и, подойдя к ней, взял ее за руку:
— Хорошо, прекрасное, но злое существо, будь по-вашему, — сказал он. — Только если вы не хотите выходить за меня замуж, то лучше скажите это сейчас, и я тотчас же освобожу вас от вашего слова, потому что когда впоследствии наступит для нас час померятся силами, то, предупреждаю вас, вопроса о том, кто победит, быть не может.
Зара гневно выдернула свою руку и отвернулась к окну. Мгновение спустя она сдавленным голосом произнесла:
— Я хочу, чтобы брак состоялся, а теперь, пожалуйста, уходите.
И Тристрам, не говоря ни слова, вышел.
ГЛАВА XV
Отправляясь в Борнмаут на свидание с Мирко, Зара по дороге на вокзал заехала в Британский музей, где ее ждал Мимо. Они шли по галереям нижнего этажа, пока не нашли скамью вблизи галикарнасского мавзолея. Мимо рассказал Заре, что десять дней тому назад был в Борнмауте и имел тайное свидание с Мирко. Встретились они в лесу, куда Мирко убежал от бдительного ока миссис Морлей. По мнению Мимо, Мирко выглядел гораздо лучше, он пополнел, гораздо меньше кашлял и казался вполне довольным. Доктор Морлей и его жена очень добры к нему, и поэтому Мирко не винил этих бедняг, что они его не понимали. По мнению Мирко, его могли понять только его отец и Шеризетта, которую он ждет с огромным нетерпением. Но тут на лбу Мимо появилась тревожная складка, и он со смущением рассказал Заре, что беспокоится о здоровье Мирко из-за того, что во время их свидания пошел дождь, мальчик весь вымок и, по-видимому, очень озяб. А сейчас от него пришло открытое письмо, в котором он пишет, что болен, хотя ему уже значительно лучше, и что страстно желает видеть Шеризетту.
— Ах, Мимо, почему же вы не сказали мне этого раньше? Ведь он, может быть, серьезно болен, а я могу остаться с ним всего только два дня, потом эта свадьба, — Зара вдруг умолкла, и глаза ее потемнели.
Но бранить Мимо не имело смысла; Зара по опыту знала, что он всегда очень сокрушался о своих промахах, так как обыкновенно от них приходилось страдать тем, кого он любил. Его и теперь страшно беспокоило нездоровье Мирко, но, по его словам, он думал, что Шеризетта очень занята приготовлениями к свадьбе, и потому не хотел ее беспокоить.
Сам он был слишком подавлен, чтобы работать, и картина, долженствующая изображать лондонский туман, подвигается медленно, так что он боится, что не успеет окончить ее к свадьбе.
— О, об этом не беспокойтесь, — сказала Зара. — Я знаю, что вы хотите сделать мне приятное, и этого совершенно достаточно.
Затем они расстались, и Зара поехала на вокзал одна. По мере приближения к Борнмауту ею все больше овладевало беспокойство, и когда она уже ехала в экипаже к дому доктора, ей казалось, что лошади еле плетутся и она никогда не достигнет цели своего путешествия. Наконец экипаж остановился у двери и миссис Морлей, вышедшая навстречу Заре, подтвердила, что ее брат был опасно болен, но так быстро поправился, что доктор счел лишним беспокоить ее, тем более, что, как они думали, она очень занята приготовлениями к свадьбе. Здесь глаза Зары блеснули, и она сухо сказала:
— Здоровье моего брата гораздо для меня важнее, чем приготовления к свадьбе.
Мирко находился наверху в своей комнате и играл с сиделкой. Его не предупредили о приходе сестры, но он как будто почувствовал его, и когда раздались ее шаги на лестнице, стал возбужденно кричать:
