Ирен Беллоу - Любить не обязательно
Ее самозабвенный восторг еще более распалял молодого человека, но Адам безжалостно сдерживал себя.
— Ты играешь с огнем!
— На твоем теле не найдется и дюйма кожи, к которому я бы не притрагивалась прежде. — Она с трудом разомкнула веки. — Но я никогда не испытывала ничего подобного.
Жюли отрешенно следила, как ее рука скользит по его боку, по узкому бедру, пока пальцы не затрепетали и не остановились у опасной черты. Она знала анатомию человеческого тела лучше большинства женщин, и томительное предвкушение заключало в себе лишь легкий оттенок страха перед неизвестным. В груди у нее стеснилось, дыхание прерывалось.
— Не бойся, любимая. — Жюли не ответила, и он заглянул ей в глаза. — Ты хочешь, чтобы я остановился?
Она покачала головой.
— Нет. — В качестве подтверждения, она завладела его рукой и притянула ее к полурасстегнутому лифу. — Хочу, чтобы нас ничто не разделяло.
— Жюли, подожди…
Слова застыли у него на устах, когда она, все еще удерживая его руку, расстегнула следующий крючок. И еще один — последний.
Адам раздвинул ткань и прильнул губами к груди. Благоухание кружило голову. Он снова провел пальцем по выпуклости у основания бедер. Но на этот раз легкого прикосновения оказалось недостаточно, и Адам накрыл ее ладонью.
Инстинктивно она повторила его движение и ощутила напрягшуюся плоть. Затем скорее почувствовала, нежели услышала его сдавленный стон.
Прикосновение ее руки повергло его в бездну исступленного отчаяния. То было отчаяние путника, умирающего от жажды в нескольких дюймах от озера с прозрачной водой.
Самообладание окончательно покинуло его, — так рвется чересчур туго натянутая тетива. Крючки, пуговички, завязки, кружева разлетались под его торопливыми, ловкими пальцами — и вот Жюли лежит перед ним обнаженная.
Она напомнила себе, что именно этого и хотела. Да, Адам не любит ее. Но ее юное, исполненное любви сердце так ждало этого мига. Жюли поспешно зажмурилась, чтобы Адам не прочел в ее глазах неизбывной тоски.
Но он снова принялся ласкать ее. Его руки и губы были повсюду, соблазняя, искушая, обещая. Мучительно-сладостное блаженство пьянило ее и одурманивало.
Адам приподнял ее и усадил между бедер. Жар, мука, удовольствие слились воедино. Хотя подсознание подсказывало Жюли, что ей будет больно, тело словно парило, томное и расслабленное от новых, упоительных ощущений, и она не вздрогнула от первой робкой попытки.
Контролируя себя, он осторожно продвинулся в ее жаркую, влажную плоть. Там, где он ожидал найти сопротивление, ощущалось лишь радостное ожидание: она открывалась ему навстречу, точно цветок — лучам солнца.
— Жюли. — Адам обнял ладонями ее лицо. — Взгляни на меня. — Он не позволит, чтобы любимая приняла его в себя, воображая при этом, что перед ней — другой.
Жюли повиновалась. Адам произнес мое имя, подумала она. Сердце радостно дрогнуло, на губах заиграла улыбка. Может, он и впрямь думает сейчас только обо мне, а не о другой женщине!
— Адам, — тонкая рука на его бедре напряглась, — я жду тебя.
Ее улыбка, ее слова, предназначенные для него одного, стали бесценным даром. Медленно, не сводя с нее глаз, Адам довершил слияние.
Жюли ощущала, как он продвигается вперед, дюйм за дюймом. Боль длилась только мгновение, и тут же растворилась в неизъяснимом наслаждении. Адам напрягся, глаза его расширились, вздрогнув, он простонал ее имя.
— Не останавливайся! — Жюли прерывисто вздохнула в предвкушении более сильного наслаждения, но его пальцы недвижно застыли на ее груди. — Пожалуйста, не останавливайся.
И ласки продолжились. Слияние двух тел в одно завораживало ее, рождало острое, мучительное любопытство. Жаркий, упоительный восторг увлекал за собой все более властно, и вот она воспарила к небесам на гребне этой волны.
Адам не сводил с нее глаз. Упругое тело выгнулось в апофеозе страсти, и Жюли исступленно выкрикнула его имя.
Борясь с дремотой, Жюли не закрывала глаз. Вдруг, если зажмуриться, чудо последних часов растает, как сон?
Тело ее сладко ныло, а случайный отзвук боли лишь напоминал о пережитых упоительных восторгах. При мысли о том, скоро ли ей доведется испытать нечто подобное снова, Жюли ощутила укор совести.
Физическое наслаждение слилось с любовью, затаенной в душе, — так дикие розы оплетают садовую ограду. Ей так хотелось открыть любимому сердце. Велико ли преступление, если она произнесет вслух заветные слова? Ей не нужны обещания. Ей всего лишь хочется поделиться радостью, дарить, ничего не требуя взамен.
— Адам, я…
Доводилось ли ему когда-нибудь брать от жизни столь много? Задавая себе этот вопрос, Адам знал ответ заранее. Нет. Он увлекался, он испытывал нечто похожее на привязанность и нежность, но до сегодняшней ночи любви не знал. Сегодняшняя ночь научила его, что такое — истинный союз тел и сердец.
Но при взгляде на Жюли он ощутил смутную тревогу. Отрешенно-блаженный взгляд сменился задумчивостью, для него непонятной. Это — ностальгическая грусть, неизменный отзвук первой ночи любви, что проистекает от физических причин? Или она жалеет о содеянном? О том, что отдала ему то, что предназначала другому?
Подсказанные любовью и нежностью слова сорвались с языка прежде, чем Адам успел себя одернуть:
— Жюли, я…
Оба заговорили одновременно — и оба смущенно замолчали. Радуясь, что удержались от откровений, способных обременить другого, оба затаили заветные признания в сердце.
— С тобой все в порядке? — Адам погладил ее по щеке.
— Почему бы и нет? — Жюли накрыла его руку своей.
— Ну… Я не проявил особой деликатности.
— Хочешь сказать, что бывает иначе… лучше?
— Бог ты мой, конечно! — Адам поднес к губам ее руку. — И выдержки я тоже не проявил.
Тела их по-прежнему были сплетены, и в подтверждение собственных слов Адам почувствовал, что плоть его напряглась. Услышав, как Жюли судорожно вздохнула, он в сердцах обозвал себя варваром.
— Прости. Тебе было больно?
Она отрицательно покачала головой, но в глазах ее Адам прочел ответ.
— Немного, — призналась она чуть погодя, не позволяя любимому отдалиться. — Но не только. — При мысли о собственной дерзости Жюли вспыхнула румянцем.
Даже в полумраке Адам заметил, как заалели ее щеки.
— А еще что ты чувствуешь? — облегченно улыбаясь, полюбопытствовал он.
Мгновение она колебалась. Затем почувствовала, как его рука маняще скользнула по ее бедру, и улыбнулась в ответ.
— Возбуждение, страсть, томление… — Развернувшись, она припала к его губам. — Выбирай на свой вкус.
