Алисон Робертс - В объятиях врага
Ник не стал добавлять, что Блейк разрушил его отношения с Занной. К концу разговора он осознал истинную причину своего гнева.
Он не мог победить. Потому что лишался чего-то, не имеющего отношения к бизнесу. Чего-то мощного. Да, поместье оставалось единственной реальной связью с родителями и забытой жизнью, но, имея просто кусок земли, он мог бы только вспоминать, какой была его жизнь. Это были бы только отголоски чувств, напоминающие о том, что значит иметь дом. Быть частью чего-то.
Pour aimer et être aime.
Любить и быть любимым.
Когда Ник находился рядом с Занной, эти чувства были не воспоминаниями. Они были настоящими. И они не были привязаны к поместью. Ощущение дома и безопасности исходило от самой Занны, а не от места, где она жила.
Ник и без помощи карт, раскинутых перед горящими свечами, мог представить свою дальнейшую жизнь, если он лишится того, что обрел недавно. Его будущее переполнится профессиональными достижениями, всеобщим восхвалением и еще большим количеством денег, которые он едва ли потратит, но с одной стороны это все не имело никакого смысла.
Он полюбил Занну. Вне всякого сомнения. И это было невозможно подавить.
«И часто ты спишь с потенциальными продавцами, Ник? Влюбляешь их в себя, чтобы они тебе в рот смотрели?»
Ник со стоном снова потянулся за бутылкой, открутил металлическую крышку и налил себе еще. Потом перевел взгляд на столешницу мини-кухни, где стоял электрический чайник и пакетики с растворимым кофе, наверняка отвратительным.
Ник отставил бутылку. Сейчас ему нужен крепкий кофе. И какое-то время, чтобы можно было садиться за руль. А потом ему надо вернуться туда, где он должен находиться.
Рядом с Занной.
Дом не выглядел таким пустым с тех пор, как Мэгги отправилась в свою экспедицию несколько недель назад. Но сейчас все было по-другому.
Дух веселья, никогда не покидавший дом, накрыло волной гнева и печали.
В конце концов, это просто дом. Безлюдный, но населенный призраками.
Мэгги. Ник. Испуганная девочка, которой Занна сюда приехала.
Растоптанная личность, какой она вернулась из Лондона в прошлом году. Но самым невыносимым был призрак Занны, которой она стала вместе с Ником. Занной, которой она хотела бы остаться до конца своей жизни.
Она, не прекращая, ходила туда-сюда. Руки словно сами по себе начали подбирать кисти и краски. Единственный свободный холст оказался довольно большим, но это даже лучше. Внутри ее сидело что-то необъятное, и оно должно было выйти наружу, облечь ее страдания в некий символ, и тогда, возможно, она решит, стереть Ника из своей жизни или оставить как напоминание: прежде чем выбирать, нужно хорошо подумать.
Тема появилась сама собой. Конечно, это будет портрет Доминика Брабанта. Его образ удивительно четко отпечатался в ее душе, поэтому линии лица, рук, туловища появлялись на полотне легко и точно. Каким жестоким должно быть ее подсознание, раз оно выбрало именно такую сцену, но Занна знала: нельзя мешать, пытаясь изменить то, чему суждено появиться.
Да и потом… Сейчас может родиться ее лучшая картина.
На последних штрихах Занне даже пришлось сдержать слезы. Позднее лето. Сумерки. Мерцающий свет от горящих в печке поленьев. Мужчина держит гитару. Занна чувствовала его мягкие взъерошенные волосы. Слышала слова любви на самом прекрасном языке мира.
Его руки дотронулись до ее души и взяли ее себе.
Неужели все было притворством? Сможет ли искусный любовник зажечь в женщине желание, распуская ей волосы и касаясь лица пальцами, словно желая запомнить ее черты не только визуально, но и на ощупь? Разве может страсть быть одновременно нежной, если все это просто игра? Нет. Занна не верила, что его ответные чувства – плод ее воображения. Ник был искренен, признавшись, что тоже не чувствует эмоционального баланса, как и она.
Но стоило ли верить? Учитывая печальный опыт, наверное, нет. Но картина истощила ее настолько, что она решила отложить этот вопрос.
Ей следовало поспать, но мысль о том, чтобы спуститься к себе и заснуть в одиночестве, только навевала тоску. Лучше остаться здесь и прикорнуть на старинной кушетке, которую перенесли к ней в студию, когда она стала слишком ветхой. Как-никак, кушетка мягче пола, а Занна так вымоталась, что сразу выбрала практичный вариант.
Она не стала выключать свет, и последнее, о чем она подумала перед тем, как погрузилась в сон, была ее картина.
Не нуждаясь в адреналине от высокой скорости, Ник добирался до города значительно дольше.
Поставив мотоцикл на подножку, Ник снял шлем и повесил его на руль, а потом посмотрел на безмолвный силуэт дома на улице Метросидеросов. С этой стороны дом был абсолютно темен. Удивившись, Ник посмотрел на часы, и оказалось, что сейчас три часа ночи.
Занна, наверное, спит. Испугается ли она стука в дверь? Он не хотел ее пугать. Она догадается, что он вернулся, потому что не мог иначе? Но откуда ей знать, что он ее любит? И поверит ли она, если он скажет ей об этом?
Конечно, сейчас она расстроена. Ник знал, насколько ее доверие было хрупкое, и оно не вынесло нового удара. Он сделал ей больно, и это было невыносимо.
Ноги сами повели его через кованые ворота по заросшей мхом кирпичной дорожке. Черешки колючих листьев, которые взметнул сильный ветер, больно хлестнули его по щеке. Подойдя к веранде, он почуял запах гниения.
Ник вгляделся в витражное стекло на входной двери, надеясь увидеть огонек в конце коридора, ведущего на кухню, но не увидел ничего. Как будто усилился затхлый запах деревьев, только стал каким-то странно резким, словно к нему примешались магические травы из магазина Занны.
Но вот в витражном стекле действительно показался огонек. Такие обычно бывают от свечей, а Занна их очень любила. Он вспомнил, как много свечей горело в день, когда он с ней познакомился… И как она убрала волосы наверх, боясь, что они загорятся.
Значит, Занна в магазине? Наверное, распаковывает вещи. Ведь она думает, что со сделкой покончено и нужно снова открывать «Чары». Ник пошел обратно к магазину.
– Это я, Ник, – сказал он, стуча в дверь. – Мне нужно с тобой поговорить.
Единственным ответом было звякнувшее от стука витражное стекло на двери, к которой была прибита табличка «Закрыто». Мерцание света стало ярче. Как и запах.
Из щелей двери выходили завитки дыма, и ошибиться было невозможно: все очень плохо. «Чары» горят.
Занна…
Ник заколотил в дверь кулаками. Он дернул ручку, но дверь была наглухо закрыта. Неужели она в магазине? Он снова спустился по ступеням и посмотрел на дом. Ее спальня находилась прямо над магазином, а еще выше располагалась комната башенки, в которой находилась мастерская. Дыма становилось больше, и Ник откуда-то вспомнил, что люди, как правило, погибают от дыма, а не от ожогов.
