Люси Монро - Согласна на все
– Все не настолько плохо.
– Пока. Но скоро будет.
– Это только слова.
– Ты вообще мне не доверяешь?
– Нет.
Джереми, казалось, не был расстроен ее признанием. Он только пожал плечами:
– Может, ты и права.
– Не очень-то успокаивает.
– Ты предпочла бы, чтобы я соврал?
– Это предпочел бы ты. Ведь ты привык лгать, чтобы получить то, что хочешь.
– Да. Кстати, это одно из основных различий между мной и Виктором. И наши бизнес-партнеры это знают. Если я хочу, чтобы президент другой компании во что-то поверил, то делаю все, чтобы он услышал это от Виктора.
– Он когда-нибудь лгал, сам того не зная?
– Не могу сказать, что у меня не было такого соблазна. Но хотя у меня не такое обостренное чувство справедливости, как у Виктора, я понимал, что если он обнаружит это, то найдет другое место для реализации своих амбиций и покинет ИХА.
Что ж, она никогда не считала отца дураком.
– Думаю, ты прав.
– Я знаю, что прав.
– Итак, о памяти мамы… – Мэдди была готова вернуться к причине ее появления за отцовским столом.
– Она всегда хотела, чтобы ты вышла замуж в ее подвенечном платье.
– Оно сохранилось?
– Конечно.
– Ты же избавился ото всех ее вещей.
Она никогда не забудет, как в первый раз вернулась домой из закрытой школы и обнаружила, что большая часть особняка отделана заново, а вещи ее матери пропали.
– Я сохранил для тебя ее подвенечное платье и драгоценности.
– Почему? Почему, если ты избавился от всего остального?
– Это платье – история.
– Но не связанная с бизнесом.
Так зачем ему об этом заботиться?
– Семейная история. В 1957 году знаменитый дизайнер сшил это платье для твоей прабабушки. – Джереми прочистил горло, словно рассказ давался ему с трудом. – И каждое следующее поколение невест надевало его.
– Это мне известно. Я так рада! – Мэдди считала, что эта мечта умерла вместе с ее матерью.
– Ты одного размера с мамой, вряд ли потребуется много изменений.
Великолепное подвенечное платье цвета слоновой кости с вышивкой по подолу пышной юбки не потребовало никаких подгонок. Роми и Мэдди только решили, что нужно надеть под лиф корсет, который прекрасно вписался в образ.
– Ты такая красивая! – У Роми подозрительно заблестели глаза.
Платье подчеркивало грудь и талию, расширяясь книзу, небольшой шлейф элегантно опускался на пол.
– Я выгляжу как мама.
– Но у тебя глаза отца, – усмехнулась Роми. – Не могу поверить, что он оплатил для меня закрытую школу.
– Я тоже.
Мистер Грейсон подтвердил слова Джереми.
– Он любит тебя, я всегда это говорила.
– По-своему, – согласилась Мэдди. – Но не так, как это нужно мне.
– Может, он просто не знает как. Из того, что ты рассказывала, мне не кажется, что в семье Арчер царило тепло.
У Мэдди сохранилось мало воспоминаний о бабушке и дедушке, умерших к тому времени, как ей исполнилось пять лет. И ни одно из этих воспоминаний не включало объятия, поцелуи или другие признаки любви.
– Джереми признался, что частенько лгал, желая получить то, что он хочет.
– Ты и так это знала.
– Просто странно было слышать, как он в этом признается. Наверное, у него собственные представления о честности.
Роми расправила складки юбки.
– Я предпочитаю стандарты Виктора.
– И я.
Они рассмеялись, и на какой-то момент показалось, что все хорошо. Мэдди выходит замуж за мужчину, которого любит и который обещал ей настоящую семью, пусть даже не отвечая ей взаимностью.
А Виктор Бек выполняет свои обещания.
Виктор шел за секретарем по коридору начальной школы в класс мисс Джует.
В отличие от Мэдисон Виктор и Максвелл учились в обычной школе, но в богатом районе. В этой же состав учеников и учителей отражал различные слои населения Сан-Франциско. Виктор не знал, почему Мэдисон попросила его встретиться с ней здесь. Она сказала что-то о наглядности.
Он не понял, что это означает и как переполненная школа соотносится с ее планами.
Вик провел небольшое расследование, прежде чем покинуть офис, и обнаружил, что в этой школе очень высок процент участия родителей и волонтеров в жизни учеников.
Секретарь открыла дверь, и Виктор сразу увидел, что, во-первых, Мэдисон совсем на себя не похожа, а во-вторых – в кабинете царит абсолютная тишина, нехарактерная для помещения, полного детей.
Его невеста, в скромном каштановом парике и контактных линзах, скрывавших цвет ее глаз, в одежде из дешевого магазина, сидела за партой в окружении шести учеников. На парте лежали тетради и растрепанные книжки с крупным шрифтом и яркими картинками. Мэдисон встретилась с ним взглядом, и улыбка застыла у нее на лице.
Вик приподнял бровь:
– Привет, Мэдисон. Кажется, у тебя есть друзья, с которыми я не встречался раньше.
Она расслабилась и встала, искренне улыбнувшись:
– Ты рано.
Вик пожал плечами. Ее дешевый хлопковый топ и джинсы, подчеркивающие формы, вызывали такое же возбуждение, как и дизайнерское платье, а вот цвет парика и контактных линз ему не понравился.
– Представь меня.
– Конечно.
Не желая смущать детей своими габаритами, Виктор опустился на колени и пожал руку каждому ребенку.
Некоторые из них вернули приветствие с очаровательной вежливостью. Маленькая девочка, явно любимица Мэдди, судя по тому, как она прижалась к ногам его невесты, опустила голову, но застенчиво шевельнула пальчиками.
Виктор также поприветствовал учительницу.
– Вы оказали нам честь посещением. – Глаза мисс Джует потеплели, остановившись на Мэдисон. – Ваша невеста – замечательный волонтер. Она так хорошо общается с детьми, что могла бы работать учителем.
– Я знаю.
Правда, он не знал, что Мэдисон работает волонтером в общеобразовательной школе.
Известно ли это ее отцу?
Мэдисон не хотела уходить, и Виктор с радостью включился в обучение шестилеток чтению.
Они уже сидели в его «ягуаре», направляясь в другой район города, когда Мэдди сняла отвратительный парик, освободив спутанные медные кудряшки. Это напомнило Вику те моменты, когда они занимались сексом – единственные моменты, когда она полностью выбиралась из своей раковины. Мэдисон выглядела соблазнительной, как никогда.
– Снимать его – всегда такое облегчение. – Она запустила пальцы в волосы, ожесточенно дергая кудряшки.
– Зачем он тебе?
– Потому что Мэдди Грейс – нормальная женщина, имеющая образование и желание заниматься с детьми. О ней не пишут в таблоидах, за ней по пятам не следуют папарацци.
– Это для тебя важно?
– Быть нормальной? Так было, когда я начинала. Сейчас все проще. Ты представляешь, во что превратила бы пресса историю о наследнице миллиардера, работающей помощником учителя на общественных началах?
