Донна Олвард - Гордые и одинокие
— Я могу отвезти тебя домой?
Наградой за смелый вопрос явилось то, что она подняла голову и посмотрела ему в глаза:
— Нам пока нельзя уезжать.
Ноа сделал шаг назад. Возможно, он что-то недопонял.
— Но позже — конечно. — Лили улыбнулась.
— Дай мне знать, когда наступит время, — кивнул он.
Им придется разойтись, разговаривать с гостями, а не смотреть в глаза друг другу. Ноа взглянул на часы.
— Я пойду к Клэю, — сказал он. — Развлекайся.
Он оставил Лили и направился к Клэю, стоящему у стола. Придется поговорить о том, чем они будут заниматься, пока не вернется Эндрю. Не так интересно, конечно, как общение с Лили, но необходимо.
Когда букет был брошен и молодожены прошли под рисовым дождем, Лили направилась к главному столу и стала укладывать бокалы для вина в коробку.
— Что ты делаешь?
Она подпрыгнула, услышав голос Ноа, тем более, что сейчас как раз думала о нем. Он стоял очень близко, и она ощущала тепло его тела. Ее пальцы задрожали, и она с трудом уложила последний бокал.
— Джен попросила меня упаковать хрусталь.
— Значит, теперь ты готова?
Лили закусила губу. Она не должна соглашаться. Ее может подвезти кто угодно. Она слишком увлеклась Ноа.
Но, взглянув на его красивое лицо, она поняла: ничто не имеет значения. Она жаждет быть с ним. Эти его юмор и понимание помогли ей пережить сегодняшний день.
И она доверяла ему.
— Да, я готова.
Иначе и быть не могло. Она едет с Ноа... Однако она все еще сомневалась.
Они отправились на парковку. Позади слышалась музыка, нарушавшая вечернюю тишину. Лили любила это время суток больше всего. Небо еще не совсем потемнело, оставляя на западе оранжевую полосу, переходящую в розовый и голубой. На востоке только начинали появляться первые звезды. Подойдя к грузовику Ноа, они замедлили шаг.
Слова казались неуместными. Ноа открыл дверцу и подержал коробку с бокалами, пока Лили забиралась в кабину. То, что сейчас происходило между ними, было слишком хрупким, и слова могут все испортить.
Ноа сел в машину, завел мотор и поехал к дому Лили.
Когда грузовик затормозил, Лили поняла, что не хочет идти к себе одна. Не хочет подниматься по лестнице, снимать платье и оставаться в одиночестве с кучей ненужных мыслей в голове. Не хочет испытывать послесвадебное разочарование, которое уже набирает силу. Она стала доверять Ноа и желала провести эту ночь только с ним, и ни с кем больше. Когда Ноа находился рядом, он занимал ее мысли, а если его не было, ей становилось холодно. Он прикасался к ней так, как давно уже никто не прикасался. И все же она была не совсем уверена, стоит ли завершать начатое.
— Хочешь зайти? Я приготовлю кофе.
Она взглянула на лицо Ноа, подсвеченное огоньками приборной панели. Туго затянутый ранее узел галстука сейчас был ослаблен, смокинг расстегнут. Лили вспомнила тот моменг, когда он вышел из примерочной, слегка смущенный. Но тот образ мерк в сравнении с тем, что она видела сейчас.
Она не готова так сильно хотеть его!
Молчание словно связывало их невидимой нитью. Наконец глаза Ноа потеплели, и он ответил:
— Я не против.
В доме было темно. Лили направилась в кухню и включила свет. Ноа, необычайно красивый и высокий в своем смокинге, вошел вслед за ней. Лили стала готовить кофе. Ее руки тряслись, по коже бегали мурашки. Разумно ли она поступила, пригласив его сюда? Она боялась оставаться в одиночестве, однако оказаться наедине с Ноа еще опаснее. Это была не просто жажда страсти, которую можно утолить. Лили требовалось больше. Но что значит «больше»? Все? При этой мысли она выронила ложку. За все эти годы она ни разу не задавала себе такой вопрос.
Лили подняла ложку и достала сахарницу. Может, все дело в свадьбе? Хорошо бы убедить себя в этом. Свадьбы сводят людей с ума, как говорят. Так что сперва нужно избавиться от чар этого дня. Первый шаг — снять платье.
— Ты не возражаешь, если я переоденусь?
Ноа шагнул, загораживая проход:
— А что, если возражаю?
Лили попыталась было возмутиться, но сладкая дрожь пробежала по ее телу.
Еще один шаг — он протянул руку, обнял ее за талию и притянул к себе:
— Ты прекрасна.
— Ноа...
Но его не остановил ее слабый протест.
— Прекрасна. Как клубника со сливками.
Его рука двинулась вверх. Лили не могла дышать, не могла думать. Ноа наклонился, дотронувшись губами до ее губ.
— Нежная. И сладкая. — И его язык коснулся нижней губы Лили, пробуя ее на вкус.
Она была беззащитна перед его мягким напором. Ее рука трепала волосы Ноа, наклоняя его голову ниже. Она отвечала на его поцелуи, наслаждаясь сладостью шампанского и торта, терпкостью пунша и соблазнительным вкусом самого Ноа.
Страсть стала столь сильной, что воздух исчез из ее легких. Ноа прижался к ней, она оперлась о кухонную стойку. А поцелуй продолжался. Голова Лили была запрокинута. Губы Ноа скользнули к ее шее и стали подниматься вверх, осыпая поцелуями.
Когда он дотронулся до мочки ее уха, она тихо застонала, и они замерли. В этот момент Лили пришла в себя. Все происходит слишком быстро. Они должны остановиться. Для нее все закончится болью в сердце.
На нее вновь нахлынули воспоминания того дня: часовня в Лас-Вегасе, Кертис, их родители, разбитые надежды. И она заплакала. Тихо и горестно. Все, что ей требовалось, — это свой уголок. И она думала, что нашла его в Ларч-Вэлли.
Но Ноа изменил привычный уклад ее жизни. Он изменил все. Больше не было удовлетворения. А он способен подарить ей всего лишь несколько поцелуев.
— Лили... — встревожено произнес он. — Лили, не плачь. Не надо плакать.
Он прижал ее голову к своей рубашке, пахнущей крахмалом и одеколоном. Лили вовсе не собиралась плакать сегодня. Она всегда держала все в себе. И наконец устала пребывать в созданной ею же тюрьме. Когда она в последний раз была честна перед собой? Когда она в последний раз позволяла кому-либо увидеть ее такой, какова она на самом деле?
— Что такое? — прошептал он, и от его теплого дыхания Лили вздрогнула. — Расскажи мне.
Она вздохнула. Как можно объяснить ему парой слов, что она влюблена в него? Что, когда она рядом с ним, вся ее жизнь переворачивается с ног на голову?
— Я не знаю, смогу ли я.
— Это связано с платьем, в котором я видел тебя?
— Я должна была догадаться, что ты вспомнишь, — прошептала Лили, пытаясь бороться с потоком слез. Не хочется рассказывать ему о Кертисе, но лучше сделать это сейчас. — Когда ты увидел его и подумал, что это платье Джен...
— Но ведь это не ее платье. — Он прижался подбородком к ее лбу. Это успокаивало. — Я понял, когда увидел Джен в церкви. Оно — твое?
