Джил Уолбер - Ты жизнь моя!
В глубине души, где-то в подсознании, Патрисия всегда подозревала Хелен, но спорить с фактами всегда бесполезно.
— А ты не проверял, не подстроила ли она чего-нибудь?
Рон с отвращением взглянул на нее.
— Полагаю, если зрачки не реагируют на свет, а мускулы — на раздражение, то этого достаточно, чтобы определить потерю сознания.
— Тогда, возможно, с нами был водитель, который, испугавшись, скрылся с места аварии.
— И забрал с собой остатки воспоминаний о том, что произошло.
Патрисия начала срывать с пальца кольцо, которое отказывалось ей подчиняться, слезы застилали глаза невесты.
— С помолвкой покончено! Я ненавижу тебя, слышишь, ненавижу!
Она стала хватать ртом воздух, когда его пальцы сомкнулись на ее руке в попытке остановить истерику девушки. Медленно и неумолимо он приближал ее к себе, пока их тела не слились в одно.
Напряженно дыша, Пат всем телом ощущала биение его сердца. Попытка вырваться оказалась бесполезной. Он был намного сильнее. В любом случае, все уходило на второй план, первородные инстинкты угрожали захлестнуть ее.
— Вот так-то лучше, — сказал он, когда сопротивление девушки прекратилось совсем. — Пора тебе понять, что своим бегством ты ничего не добьешься.
Глава 7
Когда Рон взял левую руку невесты и поднес к губам, напряжение Пат достигло предела. От попыток сорвать кольцо палец покраснел, и жених, приблизив губы к припухшему суставу, касался кончиком языка нежной кожи, стараясь унять боль.
Девушка почувствовала, как по телу начал разливаться огонь. Она попыталась освободиться, но это только удвоило силу его объятий. Рон вызывающе смотрел на нее, как бы приглашая возобновить сопротивление.
Итак, он хочет сражения? Пат старалась держать себя спокойно, но бурлящие чувства, подобно вулканической лаве, были готовы вырваться наружу. Она не позволит ему насладиться борьбой, и он не сможет одержать победу над ней.
Но что-то странное происходило с ней. Ее тело, которое должно быть неотзывчивым и холодным, как камень, послушно уступило прикосновениям, когда он стал гладить ее плечи и шею. Патрисия едва сдерживала стон, готовый сорваться с губ.
Сжав в ладонях ее лицо, он приблизил его к себе. Девушка нервно облизала губы, заметив желваки, играющие на его скулах. Через мгновение он со всей страстью прижался губами к ее губам, заставив остатки осторожности покинуть вскружившуюся голову Пат.
Нужно бы испытывать ненависть к нему, ко всему, что он с ней делает, но вкус его губ… дразнящие движения языка… О Боже! Неужели так выглядит настоящее безумство? В голове все плыло, и она в исступлении прижалась к Рону, охваченная сладостным ощущением близости его сильного тела.
Он продолжал целовать с такой страстью, что казалось, она вот-вот задохнется. Тысячи невообразимых доселе мыслей проносились в голове. Наконец Пат попыталась собрать остатки здравомыслия. Неужели она хочет начать все заново, забыв, чем это однажды уже закончилось?
А разве у нее есть выбор?
Пальцы Рона нежно гладили ее волосы, отчего тело девушки затрепетало. Она попыталась раскрыть рот, высказать протест, но его губы не позволяли. Да и хотелось ли, чтобы позволили? Все, что она могла сделать, — это попытаться не растаять в объятиях окончательно и не уступить его последнему натиску и собственному желанию сдаться.
Где ее женская гордость, где самоуважение? Как можно даже допускать мысль о том, чтобы уступить требованиям человека, чье мнение о ней настолько низко? Пат застучала ладонями по его плечам.
— Пусти меня!
Он опустил руки, но не отодвинулся. Патрисии захотелось ударить этого сладострастца, когда она заметила язвительное выражение его лица.
— Не хочешь быть до конца честной Пат?
Она смутилась, но попыталась сохранить достоинство.
— Ничего подобного. С твоей стороны просто нечестно касаться меня, притом, что ты обо мне думаешь.
— А откуда ты знаешь, что у меня на уме? — вскинул на нее глаза Рон. — Могу заверить, что если бы знала, то покраснела бы до корней своих прекрасных рыжих волос.
Влюбленный взгляд выразил его мысли лучше всяких слов, и она потупила взор, чтобы скрыть еще большее смущение, которое читалось в ее глазах.
— Мне… мне пора домой, — прошептала она хрипло.
— Но ты же дома.
Прежде чем стало ясно, что он задумал, Рональд пересек гостиную и оказался у входной двери. Патрисия услышала зловещий щелчок дверного замка, ключ тут же исчез в кармане хозяина.
Он запер ее! К удивлению, она не испытывала шока или возмущения. Наоборот, поразили неожиданно возникшие необузданные фантазии; по телу растекалась сладостная истома, становилось все труднее противостоять чарам любимого когда-то мужчины.
Она вдруг вспомнила, что личный магнетизм был одной из отличительных особенностей Рассела. Критики писали, что достаточно его взгляда, чтобы вызвать в женщине желание. Зная его дьявольское очарование, надо быть сумасшедшей, чтобы позволить себе поддаться ему.
— Открой дверь и выпусти меня, — потребовала Патрисия, ужасаясь предательской хрипоте своего голоса. — Что подумают люди?
— Они подумают, что мы так любим друг друга, что не можем дождаться первой брачной ночи.
Итак, это снова забота о репутации, с тем, чтобы добавить весомости той фикции, которая называется их помолвкой. Чувство разочарования охватило Патрисию.
— Видимо, мне следует проверить, — нет ли под кроватью репортера дешевой газетенки?
Рон недовольно щелкнул языком.
— Тебе не идет быть циничной, дорогая. Газетчики свое уже получили.
— Тогда тем более мне нечего здесь делать, — слабо запротестовала она. — И потом, я должна вернуться домой, к Элис.
— Нет, не должна. Она у своей подруги, готовится к экзаменам по музыке. Девочка сама мне об этом сказала.
Пат проклинала бесхитростность племянницы.
— Я не готова остаться на ночь, — снова попыталась противиться девушка, но слова застревали у нее в горле. В любом смысле то, что она говорила, было правдой.
Хозяин обвел рукой гостиную.
— Эта квартира снабжена всем необходимым, и наши гости обычно ни в чем не нуждаются.
Краска залила ее щеки.
— Я не собираюсь носить ночную рубашку, предназначенную для какого-нибудь толстяка-бизнесмена.
— Наши гости — не только особы мужского пола, — успокоил невесту Рон, — поэтому твое суждение несколько поспешно.
— Неужели и это предосудительно? Ты привел меня сюда, запер и предлагаешь казенный наряд. Откуда мне знать, что это не твое хобби?
