Джил Уолбер - Ты жизнь моя!
Тело девушки наполнилось сладостной болью и теплом, и ей захотелось спрятать лицо от смущения. Непристойность ее поведения была очевидна, и совсем не хотелось, чтобы он лишний раз напоминал об этом.
— Ты не должен был запирать меня, чтобы доказать свое превосходство, — неуверенно возразила Пат.
Жених провел рукой по ее горящей щеке.
— А ты уверена, что я запер тебя?
Она села, обхватив руками колени.
— Но я видела, как ты запер дверь.
— Ты видела, как я положил ключ в карман, но не додумалась проверить замок.
— Ах, мерзавец, если бы я знала…
— Но ты не знала, — коротко сказал он. — Возможно, впервые в жизни тебе не позволили сбежать. Это, не наводит тебя ни на какие размышления?
Пат положила голову на согнутые колени.
— Это наводит меня на мысль, что не следует верить таким мужчинам, как ты.
— Я обидел тебя?
— Нет, — неуверенно ответила она.
— Я разочаровал тебя?
— О Боже, конечно нет, совсем наоборот. Нет!
— Тогда ты злишься потому, что я заставил тебя почувствовать то, чего ты избегала. Но почему тебя пугают здоровые чувства и ты бежишь от них?
Девушка набросила на ноги покрывало из искусственного меха.
— Наверное, это от родителей. Отношения между ними были крайне испорчены. Внешне все выглядело легко и красиво, но внутри это напоминало бурлящий котел взаимных обид и оскорблений, который закипал при любой пустяковой размолвке.
— И всё же они не расстались.
— Только ради меня и Оливии. Постоянно друг другу они грозили уходом. Иногда я думаю, что лучше бы уж так и поступили, чем держать нас в постоянном напряжении и заставлять гадать — здесь ли они, когда мы просыпались по утрам.
Рон обнял невесту за плечи. Неожиданно для себя она нашла утешение и в этом жесте, и в том отклике, который вызвали ее слова.
— В некоторой степени я понимаю тебя. Когда погибли родители, я чувствовал себя очень одиноким. Моя бабушка старалась сделать все, чтобы заменить их, но этого было недостаточно. К счастью, музыка помогла пройти через это потрясение и сохранить рассудок.
— Моей союзницей была Оливия, — призналась Пат. — К сожалению, сестра покинула наш дом, когда мне исполнилось двенадцать. Она начала работать у Дорста в агентстве по недвижимости, и дело кончилось тем, что вышла за него замуж. Мне действительно не хватало ее, особенно когда после рождения Элис они переехали в Даллас. Письма и телефонные звонки — это совсем не то.
— Вот видишь, несмотря на горький опыт вашего детства, сестре захотелось попытать счастья в замужестве, — заметил Рон.
Да, Оливия была сделана из другого теста.
— Она на восемь лет старше меня. Возможно, ей лучше удавалось справляться с трудностями.
— Научишься и ты…
Легкими движениями Рон начал поглаживать спину невесты, и она сразу обмякла. Ее обрадовало, что жених не старается банальными заверениями избавить от опасений в отношении замужества. Его прикосновения были лучшим утешением. Невеселые мысли, всегда сопровождавшие воспоминания и размышления о браке родителей, постепенно отступили.
Пат почти задремала, когда раздался звонок в дверь. Рон посмотрел на часы.
— Это — наш обед. Я подумал, тебе будет удобнее, чтобы его доставили сюда.
А тебе так удобнее сторожить меня, мелькнула у невесты неприятная мысль. Если бы они отправились куда-то, она могла бы… сбежать? Ей стало не по себе оттого, что он знал ее лучше, чем она сама.
Неужели и впрямь у нее стало привычкой бежать от жизненных трудностей?
Наблюдая, как хозяин апартаментов завязал пояс халата и пошел открывать дверь, Пат продолжала вспоминать и размышлять. Тогда она отправилась вначале в Лондон, затем в Париж, после аварии в надежде избежать дальнейших встреч с возлюбленным. Работая агентом по авторским правам, достигла успеха и должна была стать одним из ведущих специалистов агентства, но резко ухудшавшееся здоровье отца заставило вернуться на родину. Разве это побег от ответственности и трудностей?
Черт побери, почему Рон так думает о ней? Не каждый обладает его уверенностью в себе. Нет, не уверенностью, а присутствием духа, поправила себя Пат. И потом, не у каждого есть такой яркий талант, завораживающий слушателей и способствующий успехам в бизнесе.
Все не могут быть такими совершенными, как Рональд Рассел.
— Иди сюда, все готово.
Девушка вышла из спальни. Ее снова переполнял праведный гнев, рассеять который не смог вид накрытого на двоих столика на колесах, украшенного красной розой в вазе и свечами в серебряных подсвечниках.
Перед тем как выйти, она закуталась в широкое полотенце, и сейчас глаза мужчины, наблюдавшего, как она осторожно шла к столу, ступая босыми ногами, ярко заблестели.
— Прошу прощения, если не одета к обеду.
Эта язвительная реплика вызвала неожиданную реакцию Рона. Он склонился к руке дамы сердца и поцеловал ее.
— По сравнению с тем, что было несколько минут назад, на тебе слишком много одежды.
— Не стоит лишний раз напоминать мне об этом. Весь твой сценарий внушает мне отвращение, — выплеснула невеста частицу гнева.
Жених наполнил бокалы шампанским.
— У тебя уникальная манера выказывать отвращение.
Пат испытывала искушение выпить немного вина, что значило бы действовать согласно задуманному им плану, а этого ей меньше всего хотелось. Но ее ноздри задрожали, когда их достиг аромат, исходивший из-под серебряных крышек. Отказ от еды вряд ли изменит то, что уже произошло, а она чувствовала голод.
Рон снял крышку с подноса, обложенного льдом: под ней были аккуратно разложены сочные устрицы, кусочки яйца и икра. Вместо того, чтобы поставить перед ней тарелку, он поднес наполненную ложку к ее рту.
— Это — королевские устрицы. Мое любимое блюдо.
Она открыла рот, чтобы запротестовать, но не успела, потому что ложка прижалась к губам, вынудив проглотить кусочек. Пат уставилась на еду, отказываясь признать, что она действительно восхитительна. Это кормление с ложки заставляло ее чувствовать себя слабой и ранимой.
Девушка с решимостью принялась за еду самостоятельно.
— Что бы ты сделал, если бы я закричала, когда принесли обед, и попросила вызвать полицию? — спросила она, проглотив еще одну сочную устрицу.
— Я бы сказал, что телевизор в спальне включен слишком громко, — спокойно ответил Рон и задумчиво посмотрел на невесту. — Но ты же не закричала, правда?
Патрисия сама удивлялась, почему она этого не сделала. Надо было проверить, действительно ли дверь заперта. Но сейчас это не имело никакого значения.
