Джерри Уандер - Верить и любить
И Николь действительно не поленилась сопроводить свои слова соответствующими действиями, но едва она повернулась и подняла руку, узел у нее под мышкой развязался, полотенце скользнуло книзу и волнами легло к ее ногам.
Николь присела на корточки, чтобы поднять его, но Генри шагнул к ней, взял за плечи и заставил выпрямиться.
— Я постучал, — сказал он, — а ты не ответила. Я слышал какое-то жужжание.
— Фен. Я укладывала волосы.
Он подозрительно посмотрел на нее.
— Ты делаешь это специально?
— Делаю что? — пробормотала Николь. Она в спальне наедине с Генри, обнаженная, и его руки — на ее плечах… Как в ту ночь.
— Заводишь меня. — Он иронично усмехнулся. — Поздравляю, в этом ты побила все рекорды.
— Ошибаешься, полотенце упало случайно.
— Правда?
— Да! И я хочу наконец одеться. — Николь попробовала придать своему голосу твердость, но, увы, прозвучали лишь смятенные умоляющие нотки.
Генри заведен, но и она не бесчувственна. Страстное возбуждение овладело ее телом, и раболепный разум погас перед волей плоти. Помани ее сейчас Генри — и она раскроется, как бутон, ему навстречу.
— Не спеши, — прошептал он, не сводя с нее глаз, — ты верно сказала, я видел тебя всю. Но слишком давно. Мне необходимо вспомнить. — Из-под полуопущенных век он ощупывал, ласкал взглядом ее фигуру. — Ты обворожительна, материнство придало тебе мягкости.
— Я хочу одеться, — повторила Николь чуть слышно.
И Генри отказался от желанной добычи, которая, на самом деле, сейчас почти была в его руках! С невозмутимым видом он принялся насвистывать мотив своей любимой песенки — «Солдаты удачи».
Через несколько минут, торопливо одевшись, Николь вышла к нему в гостиную. Генри лениво просматривал светские английские газеты.
— Зачем ты здесь? — Она присела в кресло напротив.
— Хотел доложить, что Джонни заснул, а африканский колбасник восседает в зале ресторана.
Она взглянула на часы: без четверти шесть.
— Так рано? — удивилась Николь, подходя к большому зеркалу в гостиной. Осталось лишь подкрасить губы и надеть золотые сережки и кулон в форме подковы.
— Заявил, что освободился пораньше. — Генри заправил большие пальцы в карманы брюк. — Освободился от чего, интересно? Успешно обставил на кругленькую сумму какого-нибудь простофилю?
— Не знаю, не знаю… — равнодушно протянула Николь.
— Что ж, нашему пижону, разнаряженному в шикарный костюм, не терпится приступить к делу.
— Габардиновый светло-серый костюм?
Генри наблюдал, как она наносит на губы нежно-розовую помаду. Ему всегда нравилось видеть ее прихорашивающейся перед зеркалом. В мельчайших деталях ее туалета проявлялись чувство меры и вкус, присущие Николь от природы.
— Правильно, откуда ты знаешь?
— На днях я встретила в «Русалочьем клубе» мужчину в габардиновом костюме, похожего на Ханса. Он скрылся в кабинете менеджера раньше, чем я смогла хорошенько удостовериться.
— Испугался, как бы ты его не окликнула?
— Тогда я этого не предполагала.
Генри задумчиво потер пальцами подбородок.
— Вполне вероятно, парень каким-то образом причастен к управлению отелем, и именно этим объясняется его официальный стиль в одежде. Но какую цель он преследует с «Причалом»?
Николь защелкнула застежки на серьгах и обернулась к нему. Внезапно вспомнились слова Агаты о недовольстве постояльцев.
— Ему понадобился доступ в нашу часть бухты? — неуверенно предположила она.
— Скорее всего. Ты говорила, что здесь относительно спокойно даже в сильный шторм. Если гости оживленно обсуждают между собой неудобное расположение отеля, они обратятся с жалобами в туристические агентства, у которых приобрели путевки.
— И отсоветуют своим друзьям отдыхать в «Клубе».
— А сейчас там обширная клиентура?
— Относительное затишье, хотя сезон в разгаре; официантки — подружки Поля — утверждают, что многие бунгало пустуют.
— Во избежание разорения колбаснику незамедлительно следует заполучить ваш участок. Любой ценой.
— Но мы не знаем наверняка его причастность к совету акционеров.
Генри распахнул перед ней дверь.
— Прошу. Скоро узнаем.
Между тем Ханс Рутберг вовсю развлекал Диану беседой. Он держался со спокойной уверенностью, будто согласие хозяйки ресторана лежало у него в кармане.
Николь поздоровалась и вышла на минутку проведать ребенка, а когда вернулась, Генри уже успел представиться.
— Диана и Николь попросили меня присутствовать при обсуждении контракта.
Все уселись за одним столиком. Южноафриканский бизнесмен проявлял признаки беспокойства. В серых глазах незнакомца он наметанным глазом различил угрозу и понял, что предстоит нелегкий поединок.
— Вы отдыхающий? — Ханс изобразил дежурную улыбку.
— Мистер Донэм снимает Кингс-Хаус, — предупредительно ввернула Диана. — Он оказывает нам посильную помощь и…
— Весьма похвально, — перебил Рутберг. Ему было наплевать на щедрость этого подозрительного американца. Лишь бы поскорее разобраться с дамочками. — Позвольте узнать, каково же ваше окончательное решение?
— Все остается в силе. Пятьдесят процентов можете оставить себе…
— Нет-нет! — запротестовал он и тут же осекся, словно допустил оплошность.
— Тогда выплачивайте всю сумму, — непреклонно вымолвила Николь.
Рутберг нервно теребил мочку уха, размышляя, не уступить ли им процентов пять — максимум. Нет уж, будем играть ва-банк!
— Пардон, не выйдет, — так же безапелляционно сказал он.
— Я заплачу полную стоимость плюс десять процентов! — бухнул вдруг Генри.
Ханс выпучил на него глаза.
— Что, простите?
— Вас заинтересовало мое предложение? — обратился Генри к Николь.
Та поначалу растерялась, но по его молниеносному заговорщическому взгляду все поняла.
— Очень. — Она посмотрела на свою компаньонку, призывая ее поучаствовать в шоу. — Верно, Диана?
— Вы это всерьез? — ошарашенно промямлил Ханс.
— Плачу наличными, — авторитетно заявил Генри.
Рутберг затравленно взглянул на присмиревший после бури океан. На горизонте в оранжевом предвечернем свете маячил силуэт рыбацкой пироги…
— Плюс пятнадцать процентов! — выпалил он.
— Двадцать процентов, — не отступал Генри.
— Двадцать пять!
Генри с сожалением развел руками.
— Ваша взяла.
Новоиспеченный владелец «Причала», оглушенный быстротой свершившегося торга, бледнел и краснел от досады. Он-то рассчитывал в два счета облапошить этих английских дурех, не повышая ставок.
