Диана Рейдо - Волшебная палитра любви
– О чем? – спокойно спросил Эдмунд, передавая Мередит вазочку с фисташками.
– У меня через месяц выставка, представляешь? Своя, персональная! Первая. Заметь, к двадцати четырем добился-таки. Здесь, в Варшаве, в одной из наших галерей. Это только начало, да. Но начало положено!
– И это неплохо, – заметил Эдмунд, поднимая свою кружку. – Ну, я тебя поздравляю, Марек!
– Спасибо, дружище. Дай бог нам всем такого.
По лицу Эдмунда пробежала едва заметная тень. Наверное, лишь Мередит и успела ее заметить.
Она положила руку на плечо Эдмунда, чуть сжав его. Он ответил улыбкой.
Она понимала, что он стремится к признанию своих работ, и искренне за него переживала.
Сама-то она была не способна на такие подвиги и свершения. Не считала себя хоть сколько-нибудь творческой личностью.
Кажется, она начала по-настоящему уважать это в других. Тем более в Эдмунде.
Положив свою руку на ее ладонь в ответ, он тихонько сказал:
– У Марека скорее новаторские работы, плюс небольшие элементы сюрреализма, я рассказывал тебе об этом направлении еще в Праге. Конечно, если помнишь.
– Так тебя ведь тоже можно поздравить! – вновь повернулся к Эдмунду Марек.
– Наверное, можно, только скажи с чем?
– Ну как же, – раздалось еще несколько голосов, – ты же вроде как собрался жениться?
Эдмунд покраснел.
Впрочем, он довольно быстро отреагировал:
– А что, уже передавали по центральному телевидению?
– По спутниковой связи передавали, – объяснил Марек. – Давай оглашай все подробности.
– Всему свое время и место, – не то отшутился, не то просто пожелал свернуть тему Эдмунд. Впрочем, особо никто и не настаивал. Градус вечеринки был довольно крепким, дело близилось к полуночи. Вновь и вновь заказываемые закуски исчезали на глазах. Было затронуто и сменилось не менее двух десятков таких же увлекательных тем, как предполагаемая женитьба, ожидаемая выставка и прочее, прочее. Наверное, словам Марека больше всего значения придал сам Эдмунд.
Так Мередит подумала сквозь легкую алкогольную дымку, подумала и забыла.
На следующий день Эдмунд повез Мередит в знаменитый парк Варшавы – королевский парк под названием «Лаженки».
По огромной территории парка можно было бродить весь день. Красивые дорожки, живописные пруды, белки, которые брали с рук орехи…
Эдмунд показал Мередит знаменитый варшавский памятник Шопену, который находился в одном из самых дальних уголков парка. Они еще успели проплыть на гондоле, пока не начало темнеть.
– Ну что, домой? – спросила Мередит.
– А ты уже устала?
– Да нет, ничего. Ты хотел зайти куда-то еще?
– Я хотел с тобой поужинать и даже заказал столик, если честно. Это не самый известный ресторан Варшавы, но, поверь, там стоит побывать. Очень приятный, прекрасное обслуживание.
– Национальные блюда?
– А это уж как пожелаешь. Захочешь – будут национальные, не захочешь – ограничишься привычными европейскими.
– Договорились.
– Ну что, едем?
– Едем!
Ресторан, в который они приехали, являл собой резкий контраст со вчерашним грубоватым, даже несколько брутальным пабом. Обстановка напоминала скорее средневековье. Все было просто и вместе с тем изящно, сдержанно и вместе с тем… достойно? Мередит не могла подобрать более подходящего слова.
Они порядком проголодались.
Поэтому Эдмунд заказал легкие салаты, потом крем-суп из морепродуктов, пасту с мидиями, сырный пирог, а на десерт – нежнейшие пирожные с медом и ореховой начинкой.
Весь вечер он очень нежно смотрел на Мередит, ее даже стало это несколько беспокоить.
– Я что… вернее, почему ты так на меня смотришь, я как-то не так выгляжу? – наконец спросила она.
– Ты сегодня выглядишь совершенно особенным образом. Глаза сияют, щеки разрумянились.
– Неудивительно, после такой долгой прогулки. Я, наверное, уже говорила, но не могу не повторить снова. Парк очень красивый! Прямо не верится, что такое чудо находится в центре города.
Эдмунд кивнул.
– А мне кажется, что не только ты сегодня выглядишь по-особенному… Вечер сегодня тоже какой-то особенный.
Мередит не стала возражать.
– Послушай… Я долго думал, когда лучше поговорить с тобой об этом. Вроде и торопиться было не с руки, но… Но и тянуть с этим долго я, как оказалось, просто не в состоянии.
– С чем тянуть? – подняла брови Мередит.
– Мередит, я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Эти слова произвели на нее такое впечатление, будто в ресторане неожиданно уронили поднос, полностью заставленный фарфором и бокалами, или где-то неподалеку раздался взрыв.
Она сидела словно оглушенная.
Постепенно, однако, к ней вернулась способность воспринимать окружающее, и слова Эдмунда перестали для нее звучать, словно приглушенные толстым слоем ваты.
– Когда я встретил тебя, со мной что-то произошло. Я не могу сказать, что очень часто встречался с девушками… Дело и в работе, и в том, что редко попадались действительно интересные… Поэтому у моих друзей слухи о том, что я хочу жениться – а я действительно хочу жениться, – и вызвали такое воодушевление.
– Да? – тупо спросила Мередит.
– Да, это так. Не то чтобы они отчаялись видеть меня счастливым с девушкой. Но это для них неожиданность. Приятная, конечно, но неожиданность.
До Мередит начало потихоньку доходить, чем были вызваны ее ощущения необычного тепла, которое присутствовало в общении и с друзьями Эдмунда в Праге, и с его семьей в Варшаве, и с местными друзьями.
Они сразу восприняли ее как его невесту. Они приняли ее как часть Эдмунда.
– Они считают, что мне повезло встретить тебя, – с улыбкой сказал он. – Достойная спутница художника, на их взгляд. Красивая, немного загадочная, таинственная, чувственная.
– Они поверхностно судят, – автоматически сказала Мередит.
Эдмунд с удивлением и недоверием посмотрел на нее.
– Ну, не настолько и поверхностно, – возразил он. – Они видят, что мне хорошо рядом с тобой, а для них это показатель, как ни крути.
Мередит молча кивнула.
– Но ты мне еще не ответила.
Она подняла на него глаза.
– Я все думал: как же я отпущу тебя? Ведь рано или поздно тебе нужно будет возвращаться в Сидней, к своим делам. И я думал, как же я могу сделать так, чтобы ты осталась со мной. Решение оказалось таким простым. Выходи за меня. Останься со мной. Выходи за меня, и я уже никуда тебя не отпущу.
– Запрешь в четырех стенах?
– Ну что ты! Я не в этом смысле. Занимайся, чем тебе захочется, путешествуй. Мы можем делать это вместе, у нас вроде неплохо получается. Мередит…
Она молчала.
– Соглашайся, пожалуйста. Ты… ты нужна мне. Я изменился рядом с тобой. Я ощутил в себе то, чего не чувствовал и не переживал раньше. Я стал свободней. Это благодаря тебе.
