Алла Осипова - Лоскутное одеяло
Михаил Юрьевич сжимал стальными пальцами мои плечи, все больше и больше вдавливал меня в стену. Он прижимался ко мне всем телом, пытаясь снова поцеловать. Я чувствовала его старческую похоть, от него пахло кислым потом. Но моих губах еще остался привкус его сморщенных губ. Я отвернула лицо и думала с горечью: «Надо же, а я еще думала — благородный, интеллигентный… Сына предал сразу и жену из-за животного инстинкта, еще про Адама и Еву рассуждает…»
Я взглянула ему в лицо и вдруг увидела его ухо — розовое, оттопыренное и смешное. Это было как будто ухо маленького мальчика, приставленное к старому телу, несмотря на морщинки, это было просто детское морщинистое ухо. И вдруг я увидела маленького Мишу, такого, каким он был, наверное, в возрасте около пяти лет, одетого в потертую цигейковую шубку, серенькие валенки, крепко замотанного в женский пуховой платок. Маленькие ручки в варежках крепко держали смешную игрушечную обезьянку. У маленького Миши были печальные глаза. И мне стало так жаль этого маленького мальчика, который прожил тяжелую жизнь, полную горьких потерь, и который стоял, прижимая меня к холодной, крашеной стене, и предавал своего сына ради кратковременного животного желания. Мое сердце наполнилось жалостью, смешанной с отвращением, но жалость была больше,
— А где ваша любимая обезьянка? — прошептала вдруг я.
— Какая еще обезьянка? — удивился Михаил Юрьевич, отстраняясь от меня.
— Та, которой вы играли в детстве… Вы ее выбросили или подарили?
— Да… Слушай, у меня и правда была одна-единственная игрушка — обезьянка Чита… Откуда ты знаешь? — Он выглядел ошарашенным и с изумлением смотрел на меня.
Казалось, все его возбуждение и похоть растворились, и на меня глядел удивленный, немолодой и очень уставший человек. Он опустил руки, и они как будто замерли, повиснув в воздухе.
— Вспомните, куда вы дели обезьянку, — прошептала я и выскользнула за дверь аристократической квартиры.
Оказавшись в лифте, я заплакала. Я не плакала так давно, что забыла, как это бывает. Потоки слез лились по моему лицу, как будто включили водопад в моих глазах и мозгу. Я стала чувствовать!
Несколько минут я постояла в лифте, обмахивая лицо платком, чтобы скрыть от Коли следы слез.
Я села в машину еще в плохом состоянии, но мне хотелось как можно быстрее уехать подальше.
— Что с тобой? — участливо поинтересовался Коля. — Валентина, что ли, обидела?
— Нет, ее вообще дома не было, а у меня оказалась ужасная аллергия на их кота, чуть не задохнулась там, — удачно соврала я.
Всю дорогу Коля делился случаями из жизни про аллергию и даже сбегал в аптеку за кларитином, который я послушно выпила.
Никогда не расскажу Юре о приставаниях его отца.
С этого времени я стала плакать. Чуть что — слезы. Я видела, что это очень раздражает Юрия. Однажды он повез меня в японский ресторан. Мы вошли туда, и Юрий сразу прикололся над молоденькой официанткой:
— Мы пришли к вам кушать суши, чтоб у вас горели уши.
Она и вправду зарделась, как маков цвет, до кончиков ушей и очень внимательно стала вслушиваться в заказ.
Мы сели напротив друг друга. Между нами поставили лодочку с суши и роллами. Палочками я, конечно, есть не умела и вела себя очень неловко. К тому же Юрий решил подшутить надо мной и густо намазал один из роллов васаби.
— Это очень легкая приправа, нежная. Попробуй. Смотри, как я это ем. — И Юрий отправил себе в рот убедительную порцию кушанья, намазанного зеленью. Он проглотил ее как ни в чем не бывало.
Я глотнула и чуть не умерла от остроты. Юрий расхохотался и налил мне воды.
Я заплакала. Мне стало обидно. Я промакивала глаза салфетками и все плакала и плакала, не в силах остановиться.
— Слушай, Ань, ты что-то стала все время плакать. Может, тебе нужно больше писать? — грубо пошутил он, а потом добавил серьезно: — Мне кажется, ты не очень счастлива со мной. Наверное, тебе секса не хватает. Так этого я пока не могу, уж извини. Давай я тебе найму какого-нибудь мужичка, хочешь? Хочешь, негра тебе найду. Все бабы без ума от негров. Шоколадного зайца тебе куплю. Только все чтобы было под моим контролем, идет? Может, развеселишься маленько?
Я заплакала еще горше.
— Не нужен мне никакой секс, и негры твои не нужны. Юра, я тебя люблю, и мне с тобой хорошо.
— А что плачешь тогда?
— Знаешь, я по дедушке скучаю. Я же все время с ним вместе была. Вот в ресторан хожу, а он никогда не ходит. Жалко его, так хочется показать, как жизнь по-новому устроена. И с тобой он очень хочет познакомиться. А то вы только по телефону говорите.
— Так давай сводим его в ресторан. Какие проблемы? Только в какой он хочет? Французская кухня, итальянская, японская?
— Нет, это уж слишком… Знаешь, однажды он меня спрашивал про «Елки-палки». Что, говорит, название за смешное, что там, отвар хвои дают, как в армии?
— Без проблем! Завтра же отведем твоего деда в «Елки-палки». Познакомлюсь с ним. Только он, наверное, думает, что я Ален Делон — не пьет одеколон… А я и на Бельмондо не очень тяну.
— Да нет, он ничего такого не думает. Потом я тебя так люблю. Только при нем не ругайся матом, ладно? Потерпи.
Юрий согласился, и в воскресенье мы вместе заехали за дедушкой в Бирюлево.
Дед пожал руку Юрию и почему-то покраснел от смущения. Наверное, облик Юрия действительно его удивил. Всю дорогу Юрий молчал, а когда ему звонили по мобиле, то просил перезвонить вечером или цедил слова. Ему трудно было обходиться без мата, и он откровенно напрягался.
В «Елках-палках» дедушка растерялся. Он говорил «здравствуйте» всем попадавшимся навстречу официанткам. Когда мы сели за стол, его восторгам не было конца.
— Ну, что будете есть? Здесь отличное мясо на открытом огне. Тарелку возьмите.
Дедушка рассмеялся, как ребенок:
— Тарелку возьму, а как же есть-то буду без тарелки! И вилку возьму. И ложку!
Плохую затею я придумала — взять деда. Я покраснела от смущения за него и шепнула:
— Заказывай что-нибудь побыстрее, выбирай.
Дедушка минут десять торжественно изучал меню, нацепив на нос очки и водя по глянцевой бумаге пальцем. Официантка приходила за заказом раза три и уходила ни с чем.
Наконец дедушка торжественно произнес:
— Я выбрал! Буду котлеты и картофельное пюре!
Мы с Юрием дружно расхохотались. Стоило ехать в ресторан, читать меню, чтобы выбрать обычные котлеты и пюре.
— Да, дед, ты просто как из деревни… — сказал Юрий.
— Ой, а как ты догадался? Я из деревни, точно! Соль земли, можно сказать! Ну, парень, молодец, проницательный, рентген!
