Александра Скотт - Рискованное предприятие
— Джейк, — дрожащей рукой она убрала упавшие на лоб волосы, — Джейк, что я могу сказать?
Прошло много времени, прежде чем он поднялся и заговорил:
— В данных обстоятельствах, пожалуй, лучше всего… ничего не говорить. — Он неторопливо подошел, взял рубашку, продолжая неотрывно смотреть на нее, просунул руки в рукава; мышцы его сильных плеч заиграли, вид темных волос на смуглой коже груди был подобен пытке. — А с другой стороны… — протянул он, и у нее появилось явное тревожное ощущение, что он читает ее мысли, что и подтвердил ее неожиданный румянец. Она вызывающе вскинула подбородок, приподняла бровь, предлагая ему продолжать.
Наклонившись, Джейк поднял с ковра галстук, завязал его несколькими умелыми движениями, туго затянул и провел пальцем под воротничком.
Джинни беспомощно смотрела на него, сражаясь с рыданиями, рвущимися из груди. Но, ни за что на свете она не позволит ему узнать, насколько его враждебный холодный тон ранит ее, разрывает ей сердце. Она отвернулась и нечаянно увидела свое отражение — оно не добавило ей самоуважения.
— Я… — начала она, не имея четкого представления, что собирается сказать. Но необходимость продолжить была прервана неожиданным резким телефонным звонком, раздавшимся где-то в доме. Она удивленно повернулась к Джейку.
В течение долгой, напряженной минуты они стояли, уставившись друг на друга, затем, так как телефон продолжал звонить, он отвернулся и вышел. Его шаги были слышны на лестничной площадке, затем он вошел в другую спальню. Назойливый звук прекратился, и Джейк что-то проговорил. Потом он вернулся, но не вошел в комнату, а остановился в дверях, опершись о косяк; Джинни не двинулась с места.
— Прошу прощения, — голос у него был напряженный, противоречащий произносимым словам, — я должен заглянуть на конюшню. — Он бросил взгляд на часы и устало вздохнул. — Это недолго.
Входная дверь захлопнулась. Джинни услышала, как вдалеке раздался звук включившегося двигателя, но все еще продолжала стоять, как во сне. Наконец жизнь понемногу стала возвращаться к ней. Она медленно подошла к туалетному столику, села и начала снимать сережки, бархатку, вытащила из волос гребни, усмотрев в том, как рассыпались ее волосы, нечто символическое. Очень трудно отождествить эту женщину — вялую, безжизненную — с той, которая отражалась в зеркале совсем недавно. Теперь, когда все надежды, все оживление исчезло, она была почти некрасивой.
В голове у нее билась только одна мысль — та, которая в течение последних нескольких дней так неумолимо требовала внимания, которую она предпочла проигнорировать, хотя хорошо знала, что играет с огнем. Теперь ее сильно обожгло, и единственной надеждой на спасение было то, что ей следовало сделать раньше. Необходимо уехать, вернуться в Лондон, где она сможет занять себя работой и, возможно, в конце концов, сумеет стереть из памяти этот безумный эпизод.
Наконец, измученная, она достала ночную сорочку, натянула ее, погасила свет и спрятала лицо в подушку. И тогда хлынули слезы. Она больше не могла сдерживать боль, которую так долго пыталась преодолеть. Это принесло ей облегчение.
Рыдания постепенно стихли, но Джинни все еще лежала без сна, когда услышала, что вернулся Джейк. Он открыл дверь ее комнаты, и девушка затаила дыхание. Джейк позвал ее по имени один раз, потом второй. Она удивилась, что ее не выдал громкий стук сердца, бешено колотившегося в груди. Но нет, Джейк снова позвал ее, на этот раз шепотом, и устало вздохнул. Она понимала, что не сможет дольше продолжать это глупое притворство, но дверь тихо закрылась.
Джинни перевела дух и долго лежала в темноте, широко раскрыв глаза. Всем своим существом она страстно жалела, что не позволила прошлому сохранить свои секреты.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
На следующее утро Джинни, прежде чем набралась храбрости спуститься вниз, упаковала свой чемодан. Это было скорее успокаивающее занятие, чем подтверждение своих намерений. Попытка разрядить эмоциональное напряжение после вчерашнего…
Ну что, скептически спрашивала себя Джинни, заставило ее уверовать, что она сумеет держать под контролем их с Джейком отношения? Когда она с самого начала знала… Господи! Любовь с первого взгляда — просто затасканное клише. Это совсем не то, что, по-вашему, может произойти с вами — и, уж конечно, не в двадцать шесть лет, когда считаете, что уже оставили позади опасный возраст для взлетов фантазии. Когда вы уверены, что ваша жизнь уже вся распланирована — сначала карьера, а затем, возможно, если встретится подходящий мужчина…
В груди опять заболело. После бессонной ночи она чувствовала себя измученной. Зеркало это с готовностью подтвердило.
Смахнув слезу, Джинни критически рассмотрела свое отражение. На ней был тот же костюм, что и в первый день в Нью-Йорке. Тогда он ей нравился, теперь же казался официальным, скучным. Или, может, одежда тут ни при чем? Она была так бледна, несмотря на золотистый загар, которым покрылась за последние несколько дней, — казалось, все краски, все жизненные силы ушли с ее лица.
Какой смысл так терзать себя? У нее нет выбора — надо спуститься, выпить кофе, позавтракать, и чем скорее она это сделает, тем быстрее закончится жестокое испытание… Она нанесла на губы помаду поярче, «примерила» бледную, неубедительную улыбку и сбежала вниз, пока решимость не покинула ее.
Джейк готовил кофе. Когда она открыла дверь, он повернулся и вперил в нее обжигающий взгляд. И видимо, сделал для себя вывод. Джинни с беспокойством осмотрелась, словно надеясь встретить дружелюбную улыбку Марты, хотя знала, что они совершенно одни — к огромному сожалению.
— Доброе утро. — Ничего нельзя было понять по его тону, бесстрастному, невыразительному.
— Доброе утро, Джейк. — Она говорила робко и застенчиво, совсем не свободно и уверенно, как намеревалась.
— Кофе? — Он держал кофейник над ее чашкой.
— Спасибо. — Когда Джейк налил ей кофе, она села за стол, развернула салфетку, а когда он сел, посмотрела на него. — Джейк… я… — Она закусила губу.
Приподнятая бровь, холодный вопросительный взгляд не уменьшили ее напряжения, но она заставила себя продолжить:
— Джейк… когда ты вчера вернулся? Мне ужасно жалко — должно быть, я заснула.
— Ну… — Он отхлебнул из чашки и поставил ее на блюдце. — Не слишком поздно. — Его смешок вызвал у нее раздражение, именно этого он, похоже, и добивался. — Я заглянул в твою спальню, но мне никто не отозвался.
— Я ведь уже сказала… — Джинни ненавидела лгать, особенно ему, но раз уж все их взаимоотношения основаны на обмане, то какая разница? — Мне жаль.
