Келли Джеймисон - Покоритель сердец
— Я подоткнул, — утешил он, улыбаясь.
— Ты не понимаешь. Фея зуба должна прийти, даже если он не верит. Я не могу разочаровать его. Ты не был рядом, когда у него были колики, когда резался первый зуб, когда он сказал первое слово. А я была.
— Ничего. Зато теперь я рядом. С Кевином все будет хорошо.
Когда она наконец успокоилась и сонно вздохнула, Джордан поднял ее и отнес в трейлер. Посадив ее на кровать, он заставил ее проглотить две таблетки аспирина. И еще Ханне показалось, что его губы коснулись ее щеки.
Джордан молча смотрел на нее в темноте. Этой ночью она была как никогда близка к признанию его отцовства. Еще немного, и она это сделает.
Глава восьмая
На следующее утро Ханна проснулась с пересохшим ртом и раскалывающейся головой. Из-за окна доносились звуки стройки, и ей казалось, что молотки и пилы работают у нее внутри черепа.
Заглянула Эстер.
— Жива?
— Лучше бы я умерла.
— Терновый джин — крепкая штука.
— Почему ты не сказала мне об этом вчера вечером?
— Потому что тебе нужно было отключиться. А сейчас лучше полежи. Я принесу аспирин. Сегодня тебе ничего не нужно делать. Ребята работают на крыше, а Джордан повез Кевина покататься на мотоцикле. — Эстер хихикнула. — Фея оставила целый доллар, и малышу не терпится его истратить.
Когда Эстер вернулась с аспирином, Ханна сидела на кровати.
— Я не переживу этого позора, — сказала она, проглотив таблетку. — Все, наверно, смеются надо мной.
— Не волнуйся. Джордан сказал, что ты простыла вчера под дождем, и просил всех не беспокоить тебя.
— Он это сказал? — Ханне трудно было поверить в такую деликатность. Особенно после того, как он едва не полил ее из садовой лейки (это было то немногое, что помнилось со вчерашнего вечера).
— Да, — подтвердила Эстер. — А когда я пошла к Кевину изображать фею, там уже был Джордан. Знаешь, он очень хорош с твоим мальчишкой.
— Я знаю, — вздохнула Ханна.
— А ты с Джорданом вовсе не хороша.
— Я ничего не могу поделать, Эстер, — сказала Ханна.
— А что ты устроила ему прошлой ночью? — не успокаивалась Эстер. — Или ты вообще ничего не помнишь?
— Почему ты решила, что я ему что-то устроила?
— Потому что я видела его лицо утром. Ханна Брюстер! Может быть, я прочитала не много книг и не умею говорить и все такое, но уж в лицах я разбираюсь. У этого мужчины в глазах тоска.
Ханна вздохнула и закрыла глаза.
— Это не ночью. Это было днем, когда мы ездили в хижину. — Она приоткрыла один глаз и увидела, что Эстер вся внимание. — И не смотри на меня так. Я не собираюсь излагать подробности.
— Очень надо! — отмахнулась Эстер.
— Ну вот. А потом я так ждала от него каких-нибудь слов о любви. И не дождалась.
И сказала, что он может приходить к Кевину, но что больше не будет... интимности между нами.
Эстер закатила глаза.
— Но ты хоть сказала, что любишь его?
Ханна удивилась.
— Почему ты думаешь, что я его люблю?
— Почему, почему... — ухмыльнулась Эстер. — У нас со Святым Джудой свои методы. А теперь послушай меня, Ханна. Возможно, этот парень немного смущен перспективой стать под венец, но он никогда не преодолеет свое смущение, если не услышит от тебя того, что хочет услышать.
— Смущен? А мы не о разных людях говорим, Эстер?
Раздался треск мотоцикла, и Эстер встала.
— На твоем месте, — сказала она, — я бы привела себя в порядок.
Только теперь Ханна вспомнила, что спала не раздеваясь, волосы у нее всклокочены, а лицо не умыто. Она со стоном встала и побрела в ванную.
— Мам! — кричал Кевин. — Я должен тебе все рассказать!
— Иду! — отозвалась она. — Минутку.
Приняв ванну и причесавшись, она почувствовала себя почти новым человеком. Но, едва увидев Джордана, поняла, что ошиблась. Она — все та же вчерашняя женщина, влюбленная в мужчину, который избегает долгих связей.
— Мам! — Кевин за руку волок ее на кухню. — Мам, у Джордана такой классный мотоцикл! Называется «Харлей-Хулиган». Ты видела, какой он классный?
— «Харлей-Хулиган»? — повторила она, взглянув на Джордана и тут же отведя глаза. — Милый мотоцикл, Кевин.
— Милый? — возмущенно воскликнул Кевин. — Мама, не называй такую крутую штуку милой!
Мальчик был так искренне возмущен, что Ханна рассмеялась, но тут же поморщилась от боли в голове, что не ускользнуло от внимания Джордана.
— У меня есть идея, — сказал он Кевину. — Давай отвезем твою маму в какое-нибудь тихое место выпить чашку кофе.
— Кофе, — с отвращением произнес Кевин. — Тьфу. Может лучше еще молочный коктейль?
Эстер откашлялась.
— Мне пора ехать в закусочную, Кевин. Может, присоединишься?
— Класс, — сказал Кевин. — Ладно, мам?
Эстер подмигнула Ханне, уводя Кевина.
— Надеюсь, мы едем не на «Хулигане»? — поинтересовалась Ханна.
Джордан молча отвел ее к пикапу Джона. Он получил искреннее удовольствие, проведя утро с Кевином. Рано или поздно она ему скажет: «Ты — отец Кевина».
Ханна не спросила, куда они едут. Достаточно было, что ее увозят от стука молотков и свежий ветер дует в открытое окно. Ей уже становилось лучше. Из головы у нее не шли слова Эстер: «Но ты хоть сказала, что любишь его?» Вот уж чего не хотят услышать мужчины вроде Джордана. Стоит прозвучать этим словам, и он растает в воздухе, как дым, вместе со своим «Харлеем-Хулиганом». И она никогда больше не почувствует его объятий. От этой грустной перспективы Ханна вздохнула.
— Плохо? — спросил Джордан.
— Сейчас мне уже не хочется умереть, если ты об этом.
— Кофе тебе поможет, — улыбнулся Джордан. — А также тишина и покой.
Тишина — может быть, думала Ханна, но покоя ее сердцу не видать еще долго.
Джордан остановился у автозакусочной, заказал два кофе с датским рулетом и направил машину к реке. Там, на поросшем травой берегу, нашелся стол и вдосталь тени.
— Прошу, — сказал Джордан. — Доктор прописал чашку кофе и свежий воздух.
Он помог ей выйти из кабины и усадил за стол. Поблизости не было никого, кроме пожилого мужчины, медленно и с усилием нагибавшегося за полевыми цветами для букета. Ханна пригубила кофе, закрыла глаза и подставила голову легкому ветерку с реки.
Несколько минут они сидели молча.
— Жена Джейка, Лора, беременна, — негромко сообщил Джордан. — Ребенка ждут к Рождеству.
Ханна открыла глаза. Он смотрел на реку, и было в его глазах беспокойство, заставившее Ханну подумать о скором прощании.
