Ронда Грей - Вольная птица
Когда они вернулись в лагерь, под деревьями уже сгустились сумерки. Дасти поспешила к всадникам, грузившим лошадей в трейлеры.
— Вы нашли что-нибудь? — спросила она, но добровольцы лишь печально качали головами, отводили глаза и продолжали грузить лошадей.
Дасти ошеломленно смотрела на них. Все в ней кричало: «Продолжайте поиски!» Но здравый смысл подсказывал, что они не смогут искать в темноте. Подошедший Мигель обнял ее за талию, но она не желала поддаваться слабости.
К ней подошел Том Пауэл и мягко сказал:
— Я пошлю несколько джипов на ночное патрулирование верхних троп, а на рассвете мы расширим район поиска.
Вдвоем они повели ее к вездеходу Мигеля. Она шагала как автомат. Еще одна ночь. Еще одну долгую холодную ночь отец вынужден будет провести в одиночестве, быть может, раненый, даже без спального мешка.
— А что с грузовиком отца? — Тонкий лучик надежды промелькнул в ее затуманенном мозгу. — Сержант сообщил что-нибудь?
Они нашли Кели у цистерны с водой. Он благодарил добровольцев и просил их вернуться наутро. Дасти также поблагодарила их.
— Следов взлома грузовика не обнаружено, — сообщил сержант после их ухода. — Но замки на шкафах были сбиты, и все его имущество тщательно обыскано. Вы же не думаете, что он оставил бы открытым свой автофургон?
— Не оставил, если бы собирался уйти надолго, — вздохнула Дасти. Все ей казалось лишенным всякого смысла.
— Не заглянете ли сегодня в управление, чтобы посмотреть, не пропало ли что-нибудь еще? Или оставим это на завтра?
— Сейчас же, — ответила Дасти.
Может, она найдет какое-либо объяснение поведению, необычному даже для ее эксцентричного отца?
8
Дасти споткнулась на ступеньках крыльца полицейского управления и обязательно упала бы, если бы ее не поддержал Мигель. При виде вещей отца — осыпанных порошком для снятия отпечатков пальцев, снабженных бирками, выложенных на длинном столе под холодным светом флюоресцентных ламп — она не выдержала. Ее сначала бросило в жар, потом в холод, и свет померк в глазах. В себя она пришла от резкого запаха нашатыря. Над ней склонились Мигель и сержант Кели.
Я упала в обморок. Но я соберусь с силами, сяду за этот стол и осмотрю каждую вещь на нем. Она прочитала свое письмо, в котором подтверждала, что будет свободна в первую неделю сентября... и не обнаружила сердитого письма, которое отправила отцу, когда он не приехал в Моаб. Оно оказалось среди корреспонденции, изъятой полицией из его почтового ящика и оставшейся невостребованной, — он уже исчез.
Она едва не потеряла контроль над собой, осознав свою вину: почему она не заявила о его исчезновении в тот день, когда он не появился в Моабе? Мигель схватил уже нюхательную соль, но она оттолкнула его руку и продолжила осмотр. Кроме спального мешка и рюкзака не хватало револьвера и охотничьего ружья, а также компаса, бинокля, его дневников и кое-чего из одежды.
Тонкий знаток природы, Джек вел подробные записи и делился своими открытиями с правительственными и частными экологическими организациями. Когда у него под рукой оказывалась пишущая машинка, он писал статьи для журналов и даже поговаривал о книге. Его дневники вряд ли пригодились бы кому-либо: он выработал свою собственную скоропись, и никто не разобрал бы его каракули.
Хотелось верить, что отсутствующие вещи он забрал с собой и сейчас расположился лагерем где-то в горах. Однако старые вопросы продолжали преследовать ее. Почему Коди не с ним? Почему он не свернул свой лагерь и не запер фургон? Почему не сообщил ей об отмене их встречи?
Кели тоже был озадачен. Зачем кому-то было красть вещи столь малоценные и столь легко опознаваемые? Разве что, размышлял он вслух, дневники содержали ценные сведения и Джека увели для их расшифровки?
Золото вряд ли могло послужить поводом. Горнорудные компании не раз присылали в Пайнкрик изыскателей и давно определили, что прибыль могла быть обеспечена только добычей с применением технологии микровзрывов или цианидового выщелачивания, а местные «зеленые» выступили против.
Дасти сообщила сержанту, что Джек детально описывал найденные им памятники индейской культуры, представляющие «золотое дно» для беспринципных кладоискателей. Но кому в Аризоне известно о них?
Каждая новая версия ставила новые вопросы, и усилия Дасти дать на них ответы измотали ее физически и эмоционально. Сержант Кели, тоже изрядно уставший, решил закончить на этом. С помощью Мигеля она забралась в кабину, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Коди ткнулся носом в ее ладонь и подсунул под нее свою морду, но у Дасти не было сил даже потрепать его.
Сев за руль и включив зажигание, Мигель не спросил, куда отвезти её. Да если бы и спросил, она бы не ответила.
— Сейчас примешь горячую ванну, поешь супу с маисовыми лепешками и оживешь, — сказал он, остановив машину. Она открыла глаза и бессмысленно уставилась на него, потом сообразила, что они приехали к нему. Коди выпрыгнул первым, и Дасти инстинктивно последовала за ним, но двигалась вяло, едва переставляя ноги.
Мигель подхватил ее на руки. Она не протестовала, лишь бессильно вздохнула. Когда он поставил ее на ноги, она положила голову на его плечо, и мгновение они стояли неподвижно. Потом Дасти отступила назад и заковыляла, сосредоточенно стараясь ставить одну ногу впереди другой. Коди носился по двору и присоединился к ним у двери. Зевая, Дасти прислонилась к столбику крыльца.
Мигель открыл дверь, и она, пошатываясь, пошла в кухню, опасаясь, что если не положит еду в миску Коди тотчас же, то забудет о нем совершенно.
— Я все сделаю, — Мигель отобрал у нее пакет с собачьей едой, наполнил миску, потом повернулся к Дасти. — Ты совсем измучена, — сказал он, притягивая ее к себе.
Дасти ткнулась лицом в его шею и позволила ему отвести себя по лестнице в спальню. Скинув туфли, она рухнула на постель. Включив лампу на тумбочке, Мигель внимательно посмотрел на нее. Ее лицо, побледневшее и осунувшееся, когда они выходили из полиции, медленно расслаблялось по мере того, как она погружалась в сон. Он накрыл ее одеялом, наклонился и поцеловал в щеку.
Она слишком много держит в себе, думал он по дороге на кухню. Он чувствовал, как росло ее напряжение на протяжении дня, видел, как она переводила тревожный взгляд с одного добровольца на другого, и догадался, что она боится, как бы не обнаружили тело ее отца. Но вместо того, чтобы поделиться с ним своими страхами, она предложила ему уехать.
Мигель выругался и вонзил нож в морковку с такой силой, что кусочек ее отлетел в другой конец комнаты. Коди бросился вслед. Почему она не желает опереться на него эмоционально, равно как и физически? Если она поплачет на его плече, это не вернет ей отца, но может снять напряжение и тревогу, сгорбившие ее сильные плечи.
