Хельга Нортон - Строптивая беглянка
Теперь ей стало еще хуже – он мог близко рассматривать ее лицо и заметить морщинки, которых раньше не было.
Правда, и она могла так же детально разглядеть его, но это было слабым утешением. Черты лица Стивена, тепло и запах его тела – все это вызывало в ней тревожные чувства. Он всегда так действовал на нее. С самого начала. И, видит бог, Одри презирала себя за эту слабость.
Будто чувствуя это, Стивен перевел взгляд на ее рот. Не опуская рук, он наклонил голову и прижался губами к ее губам, слегка покусывая их. Силы совсем покинули Одри, ноги с трудом держали ее. Какое-то время она еще контролировала себя, но, когда почувствовала его напрягшуюся мужскую плоть, все сразу изменилось. Проснулись почти забытые чувства и эмоции. Она поняла, что они не исчезли, а просто спали эти долгие десять лет. И каждая клеточка ее тела теперь стремилась к близости со Стивеном.
Она закрыла глаза, чтобы не видеть его лица рядом, но от этого не стало лучше. Пропала преграда, защищавшая ее от магнетизма Стивена.
Продолжая возбуждать ее поцелуями, которые, однако, не могли полностью удовлетворить ни его, ни ее, Стивен почувствовал, что и сам теряет контроль. Он играл в опасную игру, но поздно осознал это.
Когда сопротивление Одри уступило место беспомощному согласию, губы ее раздвинулись, язык встретился с его языком, они с Стивеном как бы поменялись местами. Теперь, не в состоянии больше сдерживаться, он всем телом навалился на нее, прижав к стене и заставив почувствовать телесную мощь своего желания.
– Боже, – простонал он, прежде чем она смогла полностью понять, что происходит. – Ах ты сука! – И он впился губами в ее губы.
9
Да, я не смог совладать с собой, думал Стивен, возвращаясь в гостиницу. Стоило поцеловать ее шею, как я совершенно потерял контроль над собой.
Он даже на мгновение закрыл глаза, вспоминая последние сцены, но тут же открыл их, когда машина начала судорожно подпрыгивать, съезжая с дороги. Нужно было твердо держать руль – с местными острыми скалами шутить не приходилось. Особенно в наступившей темноте. Каждое неосторожное движение могло закончиться падением с крутого обрыва.
Это сейчас вовсе ни к чему, сердито подумал он. Одри уже однажды сломала ему жизнь, и он не позволит ей сделать это во второй раз. У него все имелось для того, чтобы дорожить жизнью. И даже женщина в Англии, которая его любит. Ему не нужны сложности, которые могли возникнуть из-за Одри. Слава богу, с этим уже покончено. Верно. То была просто влюбленность.
Но он верил в это до тех пор, пока снова не дотронулся до нее, пока не обнял ее. Только тогда он понял, насколько уязвим. И это было совершенно непонятно – испытывать такие чувства к женщине, которая использовала его, а потом отбросила, как ненужную вещь. Она выразилась правильно: для нее их роман был просто развлечением. Стивен уже с самого начала подозревал, что из их новой встречи ничего хорошего не получится, даже если он отнесется ко всему очень серьезно.
Тем не менее он вспомнил, какое беспокойство у него вызвало предложение Берни Трейси заняться этими поисками. Значит, он уже тогда чувствовал, что ему будет невероятно трудно, гораздо труднее, чем он предполагал. Ведь совершенно ясно, что, если человек предпринял такие гигантские усилия, чтобы уйти в неизвестность, вряд ли он проявит доброжелательность к тому, кто попытается найти его. И что больше всего его поразило, так это собственная реакция, когда он увидел Одри. Стивен не знал, чего ожидать от этой поездки, а теперь встретил ее… Это была она, Одри, и в то же время как будто не она.
Одри нелегко было узнать. Несколько прошедших лет и материнство как-то смягчили ее красоту, придали ей новые, но не менее привлекательные черты.
Видимо, она всегда будет красивой, подумал Стивен. Одри обладала стройной фигурой, легкой грациозной походкой. Каждый поворот головы, выражение лица, взгляд зеленых глаз – все это вызывало в нем бурю эмоций. Стивен был очарован ею с первого взгляда, и, когда они какое-то время находились вместе, он даже думать не мог о других женщинах.
И именно поэтому, пришел он с горечью к выводу, ему не следовало приезжать сюда. И что бы ни говорил Трейси, чем бы он ни грозил, не нужно было принимать его предложение. Внутреннее спокойствие гораздо важнее этого идиотского задания. Нужно было сказать Бернарду, что такая работа ему не по силам.
Беда в том, что он не прислушался к своему внутреннему голосу. Он всегда отличался уверенностью в себе и неуязвимостью. Подавлял любые возникавшие сомнения. И даже если ему казалось, что он играет с огнем, он был убежден, что душевной травмы удастся избежать.
И самое интересное, что в глубине души он хотел поехать сюда. Господи, ведь он хотел узнать о ней хоть что-нибудь! Он так долго пытался забыть ее, что не смог теперь отказаться от представившейся возможности найти ее.
Уже тогда в баре, в разговоре с Сэнди, он не назвал цель своей поездки, ничего не рассказал об Одри. И когда Сэнди предложила поехать с ним на Роти, он сделал все возможное, чтобы отговорить ее.
Но почему? – спросил он себя. Неужели подозревал, что все станет гораздо сложнее, чем это казалось на первый взгляд? У него было много опасений, и он очень волновался. Стивен больше притворялся, что ему не хочется ехать, в действительности он отчаянно хотел найти женщину, которую любил. Встреча с нею у причала, поездка в Бухту Радости – все это проходило довольно спокойно. Конечно, он был просто поражен, когда, встретив ее, понял, что Одри стала еще прекраснее. Но он сумел контролировать себя, свои чувства.
Это продолжалось только до сегодняшнего вечера, до тех пор, пока он не дотронулся до нее, пока не почувствовал теплоту ее тела и не пожелал еще большего. Боже! Какой же он идиот! Так мучил ее! Ведь он чувствовал, что может делать с ней все, что пожелает. Они были совершенно одни, сын находился далеко и не мог послужить им помехой. Она была в его власти…
Но затем он сам все испортил. Ему так захотелось ощутить ее нежную грудь своей грудью, осязать твердость сосков, просвечивающих сквозь тонкую ткань. Бессознательно она отвечала на его ласки, как это было когда-то. И это возбуждало Стивена. Ему захотелось целовать ее прекрасную грудь, сжимать ее в руках, ощущать медовую сладость, убрать прикрывавший ее шелк и наслаждаться чудесной красотой.
Но ему показалось, что так делать нельзя, и он впился губами в ее губы. Почему он не может поцеловать ее? – подумал он. Почувствовать вкус ее губ, но в то же время наказать ее, особенно если она ответит на поцелуй.
Губы ее были прекрасны. Касаясь их языком, вдыхая нежный аромат ее рта и ощущая, как ослабевает сопротивление, он сам вдруг почувствовал, что теряет силы. И если первоначально он хотел просто помучить ее, то теперь они поменялись ролями.
