Натали Митчелл - Жаркие ночи
— Мистер Райт! — одернула она.
Признаюсь, я не слышал прежде, чтобы ее голос звучал так холодно.
— Тебя, похоже, забавляют все человеческие несчастья, — сказал я отцу.
Тут он уже не стал смеяться.
— Не все, дорогой мой. Только надуманные, — отрезал он тем тоном, каким заявил мне вчера утром, что ноги его больше не будет в Штатах.
И сразу пояснил:
— Я не исчезновение сестры имею в виду. Это огромное горе. Огромное!
Он так протянул последнее слово, что стало ясно: истинного сочувствия Алисии от него не дождаться. Даже его собственные дочери не могли на это рассчитывать, в этом я уже убедился.
— Не беспокойтесь, сын мой, я поспрашиваю тех, кто может что-нибудь знать, — заверил он, не отрываясь от работы. — Такие найдутся…
— Ты обещал это еще вчера.
— Но вчера и без того выдался насыщенный вечер. Разве нет? Не каждый день ради девушки пожирают бокалы. Даже ради такой очаровательной девушки, — добавил отец с легким поклоном.
Алисия резко спросила:
— Откуда вы знаете?
— Это же крохотный остров! А от того ресторана я и вовсе в тот момент находился в двух шагах. Мы выпивали на открытой веранде с двумя французскими моряками. Оба тысячу раз бывали в Бангкоке и ни разу на Пукете. Я обещал продемонстрировать им все его прелести. Кстати, дети мои, если вас интересует тайский массаж, тут кругом массажные кабинки. Чудесная…
Я прервал его:
— Не интересует.
Кто мог сделать мне массаж лучше Алисии? Но отец этого, конечно, не мог знать.
— Нам нужно только найти девушку. И мы тут же вернемся домой.
Скривив губы, отец умело изобразил глубочайшее разочарование:
— Тебя ничем не увлечь, сын мой. Неужели ты и впрямь холоден, как рыба?
— Что?!
— Мой сын… Даже не верится! Можно ведь развлекаться попутно! Ты не догадывался? Необязательно жертвовать ради этого главным.
— Но есть риск, что, главное постепенно станет попутным! И с чего это ты взял, что я холоден?
Он прищурился, посмотрев на меня:
— Не вижу страсти.
— Я сижу и смотрю, как ты работаешь, в чем тут может проявить себя страсть?
Не ответив, он озабоченно взглянул на небо:
— Что-то чайки сегодня мечутся.
Алисия запрокинула свою золотую голову и удивленно подтвердила:
— В самом деле… Так и носятся туда-сюда. Перед штормом так бывает?
— Бывает, — согласился отец.
— Не похоже, чтобы он мог начаться, море такое спокойное. Если только к вечеру… Знаете что? Я предлагаю вечером развести на берегу костер. — Она посмотрела на меня вопросительно. — А почему нет? Прямо здесь.
Отец неприятно хохотнул:
— Очень романтично!
Она строго взглянула на него:
— Романтично не значит смешно.
— Упаси вас Бог! Разве я сказал, что это смешно?
— Вы засмеялись!
— От радости за вас, дети мои!
Я посчитал нужным вмешаться, чтобы Алисии не пришлось отбиваться в одиночку:
— У тебя будет возможность порадоваться за нас, когда мы найдем Сьюзен.
— Кого? — не понял он.
— Так зовут сестру Алисии.
— Ах, у нее даже есть имя?!
Ему уже трудно было чем-нибудь огорошить меня, но я не думал, что отец будет так бестактен с девушкой, несущей в себе горе. Алисия долго смотрела на него молча, потом неожиданно попросила:
— Кевин, ты не мог бы отойти ненадолго? Мне нужно кое-что сказать мистеру Райту.
— Ты уверена, что тебе не нужна помощь? — спросил я, поднявшись. Мне не хотелось уходить.
— Это мне сейчас будет нужна помощь! — выкрикнул отец с деланным страхом. — Не удаляйся далеко, сынок, ты можешь мне понадобиться.
— Алисия?
Она взглянула на меня только мельком:
— Все в порядке, Кевин, успокойся. Ни с кем ничего не случится.
Хоть я и заверял ее, что она вполне может остаться с моим отцом наедине, то, что это произошло на самом деле, оказалось чертовски неприятно. Конечно, они оставались в поле моего зрения, но я не слышал ни слова из того, что они говорили, — неумолчный голос моря заглушал все остальные звуки. Украдкой оглянувшись, я увидел, как Алисия о чем-то спросила, а отец рассмеялся и кивнул, потом быстро заговорил. Она опустила голову. Что он там нес?!
«О чем? О чем они говорят? Что за секреты могут быть между ними?» — Мне хотелось броситься в воду, чтобы пожар, разгоравшийся внутри, слегка поугас. Я не мог вернуться, пока во мне все плавилось от негодования.
Я шел и шел вперед, больше не оборачиваясь, а пустынный берег казался бесконечным, хотя еще час назад я думал, что на Пукете и метра не осталось не занятого пляжем. Меня охватило постыдное ощущение, будто я, как трусливый, проклятый судьбой рыцарь, бегу от дракона, похитившего мою прекрасную принцессу. И самым обидным в этой ситуации было то, что принцесса сама захотела остаться с драконом.
2
Неожиданно и долгожданно ветер донес до меня ее зов, чудом пробившийся сквозь волнение моря:
— Кевин!
Три года я вынашивал этот звук в мечтах. Три года я сам шептал по ночам, пытаясь услышать в своем голосе интонации Алисии: «Кевин!» И вот — сбылось. Если только это не ветер подшутил надо мной.
Я обернулся. Она махала мне рукой, призывая вернуться. Меня поразило, как далеко я успел уйти. Как долго они разговаривали… Как раз в тот момент меня впервые охватило это немного путающее ощущение, будто из-под ног уходит земля. Но тогда я не понял истинной причины этого.
Стараясь особенно не спешить, так как не было похоже, что Алисии нужна помощь, я пошел назад. Отец не смотрел в мою сторону, он продолжал работать, что-то напевая под нос, — я различил это приблизившись. И я невольно испытал благодарность за то, что он не смеется надо мной — изгнанным и возвращенным.
То, что я увидел с другого ракурса, было не менее прекрасно: борясь с теплым ветром, Алисия чуть подалась вперед и была похожа на маленькую, отважную сирену, ведущую вперед огромное судно. Я хотел бы уплыть на нем подальше от этого цветущего и благоухающего берега. Не только от своего отца, от всего мира.
— Я скоро закончу, — сообщил отец, когда я приблизился достаточно.
Мне захотелось проявить великодушие:
— Я не тороплю.
— У Алисии закружилась голова.
По его тону стало ясно, что он не доволен этим. Избалованная американская студентка мешает его работе. Тогда и он не понимал еще, что происходит.
— Она уже устала с непривычки…
Отец взмахнул рукой:
— Все! На сегодня хватит. Что-то уже вырисовывается… Можете веселиться, дети мои.
Это была очередная бестактность с его стороны, но Алисия и бровью не повела. Казалось, отец не раздражал ее так, как меня.
