Розмари Полок - Песни над облаками
Загасив сигарету в пепельнице, он повернул ключ зажигания, и машина почти бесшумно скользнула в ворота под пламенеющими старыми каменными арками, и вскоре они уже мчались назад по Виа Аппиан к Риму. Несколько минут Микеле ничего не говорил, затем внезапно произнес:
— Я очень сожалею об… об этом вечере!
Под прикрытием темноты Канди вспыхнула.
— Вам не о чем сожалеть, — неловко откликнулась она. — Я провела чудесный вечер. Ваша мама…
— Моя мать пользуется дурной славой похитительницы мужчин. И ее последней жертвой оказался тот, кто так важен для вас, не так ли?
— Был важен для меня, — быстро поправила Канди, чувствуя, как краска все еще пылает на ее щеках, а слезы вновь угрожающе скапливаются за веками.
— Нет. Однажды вы скажете это, но не теперь, — мягко заметил он.
Некоторое время оба молчали, но, когда они остановились на оживленном перекрестке Рима, граф заговорил вновь:
— Вы видели миссис Эндкомб?
— Миссис Эндкомб?
— Она японка, но замужем за американским дипломатом. Думаю, — очень сухо напомнил он, — вы видели ее сегодня вечером.
— О… Да, конечно.
— Джеймс Эндкомб был… близким другом моей матери. Вы могли догадаться об этом.
Смутившись, Канди ничего не ответила.
— Их отношения теперь закончились. Не знаю, зачем он привел в дом жену. Возможно, хотел помучить ее, но скорее просто по глупости. Они притворялись… она притворялась, что ничего не произошло. Я хочу, чтобы вы ясно поняли — с моей матерью дела обычно заканчиваются ничем. Когда-нибудь и ваш друг Джон Райленд пойдет своим путем, а она — своим.
Когда они подъехали к дому Катерины Марчетти, та уже их ждала. И хотя граф приветствовал ее, как показалось Канди, с какой-то снисходительной нежностью, он решительно отказался от предложенной чашки кофе и пожелал им обеим спокойной ночи внизу у входа. Вернувшись к своей машине, Микеле уже готов был сесть на водительское место, как вдруг повернулся и поспешно пошел за девушками. Они почти вошли в лифт, но он задержал их, к удивлению итальянки.
— Я кое-что забыл сказать Канди, — объяснил он. — Это насчет ее работы.
— Хорошо. — Катерина похлопала англичанку по руке и шагнула в лифт. — Я поеду наверх, cara [19], и приготовлю кофе.
Когда они остались одни, Канди заметила, что в довольно резком освещении вестибюля граф кажется еще более напряженным, чем прежде, и с внезапно нахлынувшим на нее сочувствием к нему мысленно пожелала узнать, что же заставляет его выглядеть таким и нельзя ли ему помочь.
— Я вернулся, — произнес он, — чтобы сказать вам то, что собирался сказать раньше. — Он немного помолчал. — Вы страдали сегодня вечером.
Она отвернулась от него, и он поспешно извинился.
— Простите меня. Я не хотел причинить вам боль, постоянно напоминая об этом. Просто я подумал, что, если вы поймете… если осознаете, насколько ваша музыка может вам помочь…
— Да, — устало отозвалась Канди. — Синьор Галлео очень много об этом говорил.
— Говорил? Думаю, вы скоро обнаружите, что это правда.
— Полагаю, это так. — Ее голос прозвучал устало и отрешенно.
— Я хотел сказать, что вы должны погрузиться в ваше пение так глубоко, насколько это возможно. — Он вздохнул. — Я кое-что понимаю в музыке и между вашими уроками с Галлео тоже смогу вам помогать…
Канди быстро взглянула на него, и в ее глазах засветилась искренняя благодарность.
— Правда? Мне нужен кто-то… просто, чтобы слушал меня… — Но она тут же оборвала себя. — О, но я не могу вас обременять…
— Я сам предложил, — невозмутимо напомнил граф. — Так что не считайте это бременем для меня. У Катерины есть пианино. Сегодня вечером я уже не стану ее беспокоить, но утром заеду, и мы обо всем договоримся. — Он внезапно весело улыбнулся ей, такую улыбку она видела на его лице всего пару раз. — Это вас устроит?
— Очень! Я вам так благодарна.
Несколько секунд граф смотрел ей в лицо.
— Нет необходимости, — мягко возразил он, — говорить о благодарности. Спокойной ночи, Кандида.
Глава 7
Утром Микеле, как и обещал, заехал. И так уж случилось, что Лоренцо Галлео приехал тоже. И они все вместе обговорили программу обучения Канди на несколько недель вперед, оставив ей мало времени на что-то другое, кроме музыки, за что она была благодарна им обоим. Канди также была благодарна и синьорине Марчетти, которая с горячим энтузиазмом приняла участие в ее делах и предоставила свою гостиную с прекрасным пианино в полное распоряжение девушки. Канди понимала, конечно, что итальянку радовала перспектива почаще видеть Микеле, и, как она предполагала, графа тоже устраивала такая ситуация, но была готова поверить в искренность его желания ей помочь. Канди нравился Микеле ди Лукка, было что-то привлекательное в его личности, и она надеялась, что он и Катерина вскоре сблизятся друг с другом.
Прошел ноябрь, затем две недели декабря, и неожиданно Рождество оказалось почти рядом. Канди поняла, что впервые в своей жизни она будет проводить праздник вне Англии, и почти была готова к острому приступу ностальгии, но проходили дни, а все вокруг нее, казалось, сговорились присмотреть за тем, чтобы мысли о снеге и сладких рождественских кексах ее не мучили. С Катериной она совершила поход в самый модный магазин Рима, где выбрала рождественские подарки Сью, детям и зятю, и не смогла удержаться — они были так красивы! — от массы рождественских открыток, которым вряд ли могла найти применение.
Катерина накупила кучу дорогих подарков, начиная от множества пузырьков с духами и кончая очаровательным плюшевым медвежонком, предназначенным ее очень маленькой кузине. Рождество, очевидно, было праздником, доставлявшим итальянке огромное удовольствие. Ее радость во всех приготовлениях к нему была почти детской, и Канди, которой все больше нравилась эта девушка, радовалась, что они проведут все праздники вместе. Катерина не собиралась никуда уезжать: родители ее давно умерли, а единственный брат жил в Америке. Ее, конечно, приглашали на всевозможные вечеринки, но, к удивлению Канди, она их игнорировала. Когда во второй половине декабря Канди попыталась заговорить о своем переезде на другую квартиру, Катерина была в искреннем ужасе.
Лоренцо Галлео и его жена настаивали, чтобы Канди, если ей нечего будет делать, провела бы, по крайней мере, часть Рождества с ними в их доме возле Виа Венето, а многочисленные итальянки, с которыми она познакомилась за последние несколько недель, прислали ей массу приглашений на благотворительные собрания. На сочельник пришло особое приглашение: обе, она и Катерина, были приглашены на праздничный ужин в родовое гнездо ди Лукка, по общему мнению, роскошное палаццо Ренессанса, расположенное в самом центре старого города.
