Ли Уилкинсон - Моя милая распутница
Он принялся целовать ее затылок. Потом погладил рукой ее стройную ногу и, прежде чем она успела отдышаться, погладил другую ногу Кэти. Наконец он стянул с нее трусики, и они упали вниз, на одежду у ее ног.
Росс с легкостью поднял Кэти и ногой отодвинула ворох одежды. Потом снова прикоснулся к ее грудям и слегка сжал соски, чувствуя, как они твердеют от его прикосновения.
Ей хотелось повернуться, обвить руками его шею и прижаться к нему… Но если она не остановит его сейчас, то очень скоро будет слишком поздно. А когда он добьется своего, очередная победа над ней вызовет у него лишь презрение…
Чувствуя, что она оцепенела, он повернул ее к себе и поцеловал так крепко, что у нее закружилась голова и она схватилась за него, чтобы не упасть. Потом он уложил ее на толстый ковер перед камином. Огонь придавал ее коже золотистый оттенок. Растянувшись рядом с ней, Росс принялся поглаживать руками ее тело.
Он снял с нее шелковые чулки. Теперь на ней не было ничего. Наклонив голову, Росс обхватил губами маленький сосок. Она охнула. Потом он принялся поглаживать другой сосок большим и указательным пальцами, отчего у нее вырвалось тихое восклицание. Он ласкал ее до тех пор, пока она не застонала. И только тогда Росс остановился.
— Поскольку я не знаю, когда снова смогу заняться с тобой любовью, я собираюсь воспользоваться сегодняшним вечером…
В то время как она лежала с закрытыми глазами, он быстро разделся и снова растянулся рядом с ней. Поцеловав ее в губы, прошептал:
— Если я буду делать хоть что–нибудь, что тебе не понравится, останови меня.
Шепча, как она красива и как он ее желает, он начал ласкать ее.
Ей никогда не доводилось испытывать ничего подобного. Наслаждение становилось таким сильным, что это почти пугало Кэти. Дойдя до крайней точки, она тихо застонала, ее била дрожь. Но когда он прижался к ее бедрам, она снова испытала желание. И на этот раз они вместе дошли до конца…
Когда Кэти уже засыпала, он высвободился из ее объятий, взял на руки и отнес в спальню.
Проснувшись, Кэти сразу же вспомнила о том, что произошло вечером, и у нее учащенно забилось сердце. Повернув голову, она обнаружила, что в этой большой постели лежит в одиночестве. Но, судя по вмятине на подушке и скомканным простыням, Росс спал рядом с ней.
Что он теперь должен о ней думать?
Зачем она себя об этом спрашивает? Она слишком хорошо знала, что он должен о ней думать. Чего она не знала, так это почему он так себя повел. Хотя он явно желал ее, ему хватало самообладания…
Но, конечно, это не имело никакого отношения к самообладанию. Он знал, что Карл уедет, и воспользовался этим, чтобы обольстить его жену. Она–то считала Росса порядочным, принципиальным человеком. Неужели она так сильно в нем ошиблась? Получается, она ошиблась в нем так же, как и в Ниле? Нет. Здесь что–то не так. Как бы Росс ни вел себя с ней, он действительно был принципиальным человеком.
Тогда почему он пошел против своих принципов?
Кэти старалась отогнать сожаления. То, что было сделано, уже нельзя изменить. И вскоре ей придется оказаться лицом к лицу с торжествующим Россом.
Она взглянула на часы и испытала потрясение, когда увидела, который час. Около половины десятого, а она все еще раздета и в его постели!
Росс наверняка уже принялся за работу.
Встав с кровати, Кэти поспешила в ванную. Приняв душ, она завернулась в полотенце и стала искать свою одежду. Оказалось, что ее аккуратно сложенная одежда лежит на стуле в спальне.
Она начала одеваться и обнаружила, что это не вчерашнее нижнее белье, а новое, которое, должно быть, вынули из ее комода. Блузка тоже была новой, как и чулки, а юбку заменили брюками и приталенной безрукавкой до колен.
Она спросила себя, как сюда попали эти вещи? Неужели Росс попросил служанку их принести? Или он сам их принес?
Ей было бы очень неловко, если он предоставил это одной из служанок… Но было бы еще хуже, если он принес их сам. Тогда он узнал бы, что она и Карл спят в отдельных спальнях…
Она оделась и начала искать заколку для волос. Дверь между спальней и гостиной внезапно открылась, и в дверях появился Росс. Его ясные серо–голубые глаза сверкали. На нем были темные брюки и синяя шелковая рубашка. Он закатал рукава до локтей, открыв мускулистые руки.
— Доброе утро, — сказал он. — Что–нибудь потеряла?
— Я… я искала заколку, чтобы убрать волосы.
— Мне больше нравится, когда они у тебя распущенные. Тогда ты выглядишь невинно–обольстительной… как будто собираешься заняться любовью. — Он окинул ее оценивающим взглядом, у Кэти запылало лицо. — Я надеялся, что ты уже проснулась, — продолжал он. — Завтрак готов, а яичницу лучше всего съесть прямо со сковородки.
Он открыл перед ней дверь, и, после короткого колебания, она прошла за ним через гостиную на кухню. Из трех высоких окон открывался вид на заснеженный пейзаж.
Она села за стол. Росс наполнил два стакана апельсиновым соком, а потом подал завтрак: бекон, грибы и пышную яичницу–болтунью.
Кэти могла бы поклясться, что ничего не сможет съесть. Но, проглотив первый кусок, обнаружила, что ест с удовольствием. Они молча завтракали. Когда тарелки опустели, Росс поставил их в посудомоечную машину.
— Тост с джемом?
Она покачала головой.
— Нет, спасибо. Было очень вкусно.
— Спасибо, — с притворной серьезностью поблагодарил он. — Кофе или чай?
— Кофе, пожалуйста.
Он указал на два удобных кресла, стоящих на ярком коврике, и предложил:
— Давай выпьем кофе у камина, хорошо?
Проходя мимо окон, она остановилась и посмотрела на вид, который открывался перед ней. На синем, словно средиземноморском, небе сияло солнце, в лучах которого, как бриллианты, сверкали сосульки на краю крыши. Вдали Кэти увидела покрытые снегом предгорья и более высокие горы. Пейзаж был таким красивым, что у нее защемило сердце.
Они пили кофе, и Росс, который наблюдал за тем, как она любовалась видом из окна, спросил:
— Как я понимаю, тебе здесь нравится?
— Да. Здесь очень красиво.
— Но ты предпочла бы жить в Лондоне?
— Нет, вовсе нет. Хотя Лондон — удивительно волнующий город, я предпочла бы жить за городом. После смерти родителей мы подумывали вернуться в маленький провинциальный город. Там каждый год проходят праздничные ярмарки, и там мы родились. Но мне была нужна работа с хорошим жалованьем, а в Лондоне возможностей гораздо больше. К тому же Ка… — Она резко замолчала, потом продолжала, пытаясь скрыть волнение: — …мой брат все еще учился в школе и мечтал стать физиотерапевтом, поэтому мы стали жить в Лондоне.
— Как зовут твоего брата? — небрежно спросил Росс.
