Тигр под елку (СИ) - Зайцева Мария
И все правильные мысли!
И все мои намерения сопротивляться!
Что он делал со мной, этот бессовестный гад?
Почему я такое опять позволяла?
Настолько слабая перед ним?
Настолько безвольная?
Да… И тысячу раз — да!
Он целовал, жадно пил мои судорожные вздохи, мои стоны, непроизвольные, совершенно непроизвольные! И, задыхаясь от переполнявших меня эмоций, я просто не могла ничего сделать.
С собой, в первую очередь.
Распластанная под ним, мгновенно обезумевшая, я отвечала. И сама не понимала, что делала.
Плакала, судорожно сжимая ресницы, не желая видеть этот мир, такой жестокий. Прямо как парень, терзавший меня.
Он и был моим миром… Так глупо…
Я опять ведь подчинюсь. Я опять позволю.
И он… Он не оставит. Он будет делать, что хочет. Он понимает, что я слабая перед ним. И пользуется.
Мне было одновременно очень больно, очень страшно и очень хорошо. Дичайший коктейль из эмоций, буквально вынесший меня за пределы реальности.
Тигран, осознав, что я не сопротивлялась больше, начала отвечать, оторвался от моих губ, замер на пару мгновений, жадно и довольно рассматривая мое залитое слезами лицо…
А затем, резко выдохнув, подался назад, из машины.
Со мной в руках.
Я не сопротивлялась больше, как-то резко ослабела. Словно он вместе с поцелуем волю всю выпил у меня. И меня всю выпил. Забрал себе.
Тигран поставил меня на ноги около машины, закрыл ее, затем легко поднял меня на руки и понес в подъезд.
Молча.
Как добычу, уже смирившуюся и готовую к употреблению.
Я же, вяло прислонив голову ему на грудь, не сопротивлялась.
Дышала, приходя в себя, чувствуя, как морозный воздух прочищает одурманенную голову.
Я опять проиграла. Битву. Но не войну.
Он сейчас принесет меня в квартиру, там сладко трахнет… И, возможно, не один раз даже.
И, наверно, опять будет рассказывать о том, что я — его.
И что деваться мне некуда.
А мне — есть куда.
Я не могу с ним бороться. Я — слабая и до сих пор влюбленная в него дура, пора это признать. Я могу думать, что угодно, строить планы, какие угодно, но стоит ему появиться в моей орбите, просто настоять, прижать к себе, поцеловать… И все мои надуманные бастионы вывешивают белый флаг.
А, значит, надо просто не допускать его в свою орбиту!
Надо уезжать.
Ужасно не хотелось, мне нравилось учиться здесь, но сейчас стоял выбор: кем я буду дальше. Тряпкой, подстилкой горячего зверюги, лениво играющего со мной и так же лениво втаптывающего в грязь, или девушкой, которая уважает себя.
Сейчас я ему позволю.
Просто наемся до отвала, нажрусь, чтоб тошнило… Чтоб было, что вспомнить потом. Чтоб было, о чем сожалеть при каждом воспоминании.
Он думает, что победил.
Он нифига не знает женщин.
Тигран, словно не веря в мою внезапную покорность, смотрел на меня всю дорогу, пока мы ехали к его квартире на лифте. И молчал. Боялся спугнуть? Боялся, что очнусь, приду в себя?
А я изучала его подбородок, жесткую, мужественную линию челюсти, небритость, шею, сильную, крепкую…
И постоянно себе твердила: «Запоминай это все, Мара. Запоминай. Чтоб было, о чем жалеть потом».
У двери квартиры Тигран как-то ловко перехватив меня одной рукой, второй достал ключи и открыл замок.
Перешагнул вместе со мной на руках через порог, словно невесту в дом заносил.
Зажегся свет, я поморгала от его внезапной яркости.
А затем уставилась на вышедшую в прихожую женщину.
Невысокую, хрупкую, очень красивую.
И очень пожилую.
Она смотрела на меня, замершую на руках Тиграна, и красиво очерченная темная бровь изогнулась в вопросе.
А Тигран, с истинно мужской толстокожестью проигнорировав и мою растерянность, и ее недоумение, коротко и совершенно спокойно сказал:
— Мара, познакомься, это моя нани.
26
Женщина перевела взгляд с лица Тиграна на мое, можно поспорить, абсолютно охреневшее, затем посмотрела на лапы Тиграна на моей талии, и остановилась на ногах, в мокрых носках.
Сдвинула брови, что-то грозно спросила на красивом певучем языке у Тиграна. Он ответил, коротко и, на удивление, словно бы виновато.
Женщина нахмурилась еще сильнее, что-то резко сказала, словно плетью хлестнула.
Тигран тут же аккуратно поставил меня на пол.
Я стыдливо поджала мокрые ноги, опасаясь наследить.
Женщина снова кинула взгляд на мои носки, подошла ближе, еще что-то резко сказала Тиграну. Он виновато ответил, отрицательно мотая головой.
И тогда она…
Просто шлепнула его прямо поперек нахальной физиономии! Полотенцем, что держала в руках!
Я едва отшатнуться успела с линии обстрела!
Тигран, ошеломленно раскрыв рот, пропустил второй удар, хлесткий, жесткий такой! Уже по шее!
Опомнился, вытянул перед собой ручищи, что-то виновато забубнил, забавно втянул голову в плечи и повернулся боком.
Женщина тут же принялась нахлестывать открывшийся плацдарм, и чувствовался в ней немалый опыт такого вот общения.
Я прижалась к стене, только моргая в такт каждому удару. И не скажу, что прямо жалела этого гада. Так ему и надо, блин!
Приволок меня сюда, ты посмотри!
Не предупредил!
Знакомить с бабушкой!
В мокрых носках! В домашних штанах! С опухшим от слез лицом! Еще и исцеловал всю в машине, измял так, что только слепой не определит, что совсем недавно со мной делали!
Позорище какое!
Да я бы ему еще сильней нахлестала! Прямо вот от души! Хорошо, что бабушка его с этим делом прекрасно справлялась. И за себя, и за меня!
В итоге, она вытолкала Тиграна из его же квартиры, что-то вслед рявкнула ему, явно на матерном, с грохотом захлопнула дверь, развернулась ко мне… Ой… Теперь, похоже, моя очередь на порку…
Но грозная бабушка только улыбнулась ласково.
И, пока я в шоке таращилась на ее лицо, совершенно преобразившееся с этой улыбкой, она сказала спокойно:
— Пойдем, милая моя, в комнату. Не надо мокрыми ногами на полу стоять. Вредно для девушки.
— Я-а-а… — у меня хватило сил и голоса только что-то проблеять невнятное, пугливо оглянуться на закрытую дверь.
Куда Тигран-то убежал? Оставил меня тут на съедение…
— Пойдем, пойдем, — она настойчиво потащила меня в комнату, — этот маленький сулэли пусть свою глупую голову проветрит. А мы поговорим чуть-чуть. Чаю хочешь? Или покушать? Я сделала долму, листья с собой привезла, с Родины, тут таких нет… Сама летом заготавливала, мариновала…
Она вела меня за собой к столу в обеденной зоне, заставленному множеством тарелок с невероятно пахнущими блюдами. Клянусь, у меня, несмотря на стресс и общую непонятную ситуацию, слюни потекли, как у собачки!
Я в доме Тиграна вообще никогда столько еды не видела!
— Давай, садись, чеми карги, кушай. Устала, я смотрю, намучилась… Мужчины… Бывают невыдержанны… Что поделать? Такая их натура… Они — огонь. А женщина должна уметь его и погасить, и разжечь… Вот, переодень носочки, будет теплее…
В полной прострации я приняла белейшие пушистые носки, до которых даже дотрагиваться было страшно, не то что — на ноги надевать…
— Давай-давай, не стесняйся, — женщина нетерпеливо принялась расправлять носки, чтоб удобней было натягивать, — я сама вязала, взяла их для тебя специально…
— Для меня? — безмерно удивилась я, на автомате стягивая мокрые носки и надевая сухие. Они мгновенно обняли мои измученные ноги, словно белый пух, нежно и тепло. И только теперь я поняла, до какой степени замерзла, оказывается. Измучилась.
— Ну конечно! — удивленно подняла брови женщина, — для невесты Тигранчика!
— Но я… Не его невеста…
Боже, этот дурак обманул бабушку! Какой позор! Какой ужас! И меня, главное, подставил! Не прощу никогда!
Надо снять эти шикарные носки поскорее, они для Лалик…
— Как это — не его? — безмерно удивилась женщина, — конечно, его! Не говори глупостей! Ешь лучше! Худая такая… Как праправнуков мне рожать будешь?
