Лиз Филдинг - Принц пустыни
У него перехватило дыхание. Она его не подозревала. Она за него переживала.
— Здесь когда-то был летний лагерь клана Хатибов, — начал Кэл. Ему хотелось довериться этой женщине, поделиться с ней своими проблемами. — Горы обеспечивали моих предков не только водой и пастбищами для скота, но и выполняли роль крепостных укреплений в трудные времена. — Он посмотрел на голые вершины, возвышающиеся над ними. — Они непроходимы.
— Это означает «да» или «нет»? — спросила Роуз.
Похоже, ему не удалось ее отвлечь.
— Хороший вопрос.
Люси здорово все придумала, заставив правила дворцового этикета работать на него. Тетка не сможет его проигнорировать, не обидев при этом почетную гостью.
В Лондоне в ее роскошной гостиной ему казалось, что все просто. Пока он не встретил Роуз. Теперь все усложнилось, и, если бы не обещание, данное деду, он бы вышел из игры.
— Может, вам все же стоит рассказать мне, что случилось, Кэл, — произнесла Лидия, не дождавшись его ответа. — Обещаю, после этого не буду совать свой нос в ваши дела.
— Совать свой нос?
— Простите. Вы так хорошо говорите по-английски, я даже забыла, что это не ваш родной язык. — Она нахмурилась. — Я даже не знаю, какой язык ваш родной. Арабский? Французский?
— Оба. Когда мой отец женился во второй раз, к ним добавился английский. Я знаю, что означает «совать нос в чужие дела». Теперь я отвечу на ваш вопрос. Двор там, где находится эмир. Здесь я в безопасности, если, конечно, эмир не решит сопровождать свою жену, что маловероятно.
— А если все же решит?
«Мне не может так повезти. Или может? Вдруг эмир так проникся историей «английской розы», которая в шестнадцатилетнем возрасте продолжила благородное дело своих трагически погибших родителей, что решил с ней познакомиться».
— Вы почетная гостья его страны. Кто знает… — Мужчина криво усмехнулся. — Возможно, он будет так очарован вами, что признает мое право на существование.
— Вот губу раскатали. — Отложив вилку, она откинулась на спинку стула. — При чем здесь я?
— Губу раскатали? — удивленно повторил он. — Где леди Роуз Нэпьер могла научиться такому выражению?
Лидия на мгновение растерялась, но быстро взяла себя в руки.
— В моей работе мне приходится общаться с разными людьми.
Ее тон изменился, стал более холодным, словно она начала от него отдаляться. У него снова возникло такое ощущение, будто в ней уживаются два совершенно разных человека. Сдержанная, неприступная леди и женщина с хрипловатым голосом, мягкими губами и блестящими голубыми глазами, которая использует просторечные выражения.
И к которой его безудержно влечет.
Ему отчаянно хотелось взять эту Роуз за руку, чтобы она от него не ускользала.
Вместо этого он заставил себя успокоиться и вернуться к первоначальной теме разговора.
— То, что случилось, ни для кого не секрет. Наберите в любом интернет-поисковике мою фамилию и найдете такое количество сплетен, что хватило бы для написания книги.
— Я лучше отложу это до тех времен, когда у меня закончится художественная литература, — невозмутимо произнесла она. — Пока мне вполне хватило бы краткого рассказа.
— Если бы только это был художественный вымысел… — Понимая, что разговор предстоит долгий, Кэл взял кувшин с водой и наполнил два стакана. — Калил аль-Хатиб, мой дед, был старшим сыном эмира. Хотя правитель волен сам выбирать своего преемника, никто не сомневался, что им станет его старший сын.
— Вас зовут так же, как вашего деда, — заметила Роуз.
— Это традиция. Моего старшего сына будут звать Заки, как моего отца.
— Это может привести к неразберихе.
— Почему?
— Если у мужчины есть три сына, разве их старшие сыновья не получат одно и то же имя? — Она помедлила. — Подождите-ка. Значит, вот почему Дена называет вас бин-Заки. Это означает «сын Заки», не так ли?
Кэл не удержался от улыбки. Роуз была такой сообразительной и любознательной!
Радуясь своей догадке, она тоже улыбнулась, но ее лицо тут же приняло задумчивое выражение.
— Почему вы называете себя аль-Заки, а не аль-Хатиб?
— Это долгая история, — ответил Кэл, стараясь не смотреть на ее нежные щеки, плавный изгиб шеи, впадинку у ее основания, словно созданную для того, чтобы он проник в нее кончиком языка.
— Я никуда не тороплюсь.
Кэл подумал, что для полной картины лучше всего начать с истории семьи.
— Мой дед был любимцем своего отца. Им обоим нравилось ездить верхом и охотиться в пустыне с соколами. Люди говорили, они скорее походили на неразлучных близнецов, чем на отца и сына. Они оба были бесстрашными. Их уважали и любили.
Кэл подумал о Дене. Она называла себя сестрой его деда, хотя не была его кровной родственницей. Она тоже его любила?
— Мой дед обладал всеми качествами, необходимыми для правителя в те простые времена. Он был достаточно силен, чтобы оказывать сопротивление своим врагам, защищать летние пастбища и оазисы.
— Это было до того, как здесь нашли нефть?
Кэл кивнул.
— Когда нефть потекла рекой и страна разбогатела, этих качеств для лидера стало мало. Теперь людям нужен был не храбрый воин и справедливый судья, а дальновидный политик, способный представлять страну на международном уровне.
— И ваш дед не смог приспособиться к этой роли?
— Он приспособился, — сухо сказал Кэл, — только не так, как следовало. Он был человеком с большими аппетитами, и огромное богатство давало ему массу возможностей для их удовлетворения. Он потратил целое состояние на скаковых лошадей, любил азартные игры и красивых женщин. Разумеется, экстравагантный образ жизни наследника престола одной из богатейших нефтяных стран заинтересовал прессу.
— И как на это отреагировала его семья?
— Чтобы напомнить Калилу о его долге, заставить его вернуться домой и остепениться, отец решил устроить ему брак с дочерью одного из старейшин.
— Устроить брак? — Ее брови взметнулись вверх.
— Да, здесь часто так делается. Стать зятем уважаемого члена общества — огромная честь. Такие браки создают связи между кланами, укрепляют страну, помогают людям сплотиться в трудные времена.
— А мнение девушки учитывается?
— Разумеется.
— Ну да, кто бы смог отказать будущему эмиру…
— Браки между представителями разных кланов скрепляют общество, поэтому все заинтересованы в том, чтобы они были удачными. Я не говорю, что наша система безупречна, но никто не станет ломать жизнь двоим молодым людям, соединяя против их воли.
— А для любви в вашей системе есть место? — В голосе Лидии слышался скептицизм.
