Лоррен Мартин - Цветные бусы мечтаний
Однако лежащее перед ней дело гласило, что этот человек обвиняется не столько в хранении наркотиков, сколько в том, что хладнокровно застрелил в общественном парке своего бывшего напарника и друга.
Ее коллеги считали, что в данном случае все предельно ясно. Классический случай. С кем поведешься… М. Дж. Тобин, когда-то виртуоз сыска, в конце концов преступил грань и предпочел стать последним негодяем, стреляющим в своего товарища, лишь бы не возвращаться обратно. Агентство потеряло его следы примерно пять месяцев назад. Сослуживцы подозревали, что счастливая звезда легендарного агента окончательно закатилась из-за того, что он слишком долго пробыл в чужой шкуре и просто-напросто не смог вовремя сбросить с себя маску. На его поиски послали одного из сотрудников ведомства.
Однако что-то в этих глазах противоречило утверждению, будто Тобин вообще был способен на хладнокровный поступок.
Что-то в этих глазах заставило Кэтлин дважды подумать, прежде чем согласиться на личную просьбу старшего компаньона по фирме выступить на суде в качестве адвоката этого странного человека.
— И что же вы обо мне думаете? — спросил Тобин. — Что я гад ползучий с ярко выраженным антисоциальным поведением, который не смог противостоять соблазну и купился за презренный металл?
От неожиданности Кэтлин вздрогнула и испуганно подняла взгляд. Ее подзащитный явно забавлялся. Это слышалось в его тоне, а теперь и глаза говорили о том же. Они лучились откровенной насмешкой, давая понять, что их хозяин знает про одолевавшие девушку сомнения.
Эти глаза. То голубые, то зеленые, переливающиеся, как вода Атлантики у Багамских островов в солнечный день, они не соответствовали облику грязного бродяги не столько цветом, сколько светящимся в них умом. Острым умом, юмором и — самое ошеломляющее — неподдельным страданием.
Безумные глаза. Глаза, сулившие сюрпризы, гипнотизирующие исходящей из них энергией, за которой скрывалась злая ирония. Глаза, которые заставляли Кэтлин сохранять осторожность, но и которые манили заглянуть в них исподтишка, как в запертый чулан. Глаза цвета морской волны, которые могли бы принадлежать самому дьяволу.
— Я не знаю, что вы собой представляете, мистер Тобин, — наконец призналась она, откидываясь на спинку стула.
Кэтлин устала. Когда Том Брайан за свой счет позвонил из Нью-Йорка, где снимал показания, ее рабочий день уже кончался… И он по-дружески попросил… Ну, если можно назвать подобную просьбу дружеской, то хотелось бы знать, что такое распоряжение старшего компаньона по фирме…
Однако сейчас она забыла о боли в спине и том чувстве, которое испытываешь, когда подолгу носишь один и тот же костюм.
— Я могу считать себя покойником, если не выйду отсюда под залог, — убежденно проговорил Тобин, отрывая от пластмассовой чашки еще одну полоску, аккуратно складывая ее и бросая на дно. — Если вы не верите ничему другому, то поверьте хотя бы в это.
Руки у него были грязные, но красивые. Сильные, благородной формы, а пальцы такие, которые ей доводилось видеть только на клавишах рояля. Увы, на них еще виднелись следы краски после дактилоскопии…
Кэтлин принялась постукивать ручкой по исцарапанной крышке старого стола. Комната для допросов не слишком изменилась с тех пор, как она здесь была в прошлый раз. За десять лет ее не удосужились ни покрасить, ни даже смыть со стен рисунки и надписи. О звукоизоляции не приходилось и мечтать: сквозь дверь прослушивалось все, что творилось в полицейском участке. И удобств в ней было ровно столько, чтобы нарушителей закона не тянуло здесь задерживаться.
Усталость. Казалось, сама комната устала быть свидетелем того, что здесь происходило. Девушка хорошо знала это чувство.
— Шансов на освобождение под залог практически нет, — честно призналась она, уставившись на разложенные перед ней бумаги, словно хотела заучить дело наизусть. — Есть свидетель, который заявляет, что видел, как вы стреляли в Питера Маккоя…
— Я действительно стрелял в него. Ей пришлось снова поднять взгляд.
— Простите, что вы сказали?
Он пожал плечами. Внезапно его глаза стали пустыми и холодными, как смерть.
— Старушка-мама всегда учила меня отвечать за свои поступки. Пит был моим товарищем, и я у него в большом долгу.
Благородство. Едва ли она была готова к этому. Вдруг Кэтлин ощутила боль в груди. Ее испугало неожиданно возникшее непреодолимое желание поддержать этого человека. Она снова водрузила на нос очки и стиснула ручку, словно та была средством самозащиты.
— Почему вы стреляли в него?
В ответ блеснула улыбка — такая же мрачная, как и его взгляд. Под неухоженными усами сверкнули белые крепкие зубы.
— Потому, конечно, что он собирался выстрелить в меня.
Кэтлин бросила взгляд на лежащий перед ней рапорт.
— Но пистолет не был найден.
— Еще бы! — снисходительно пояснил он, обращаясь с ней как с умственно отсталой. — Они пошли бы на что угодно, чтобы заставить меня замолчать и лишить возможности дать официальные свидетельские показания. Именно поэтому, когда полиция выворачивала мои карманы, на землю и выпал пакетик крэка. Всего-навсего грязный «нарк», поднявший руку на своего лучшего друга…
Кэтлин уже захлопнула свой «дипломат» и собралась нажать на кнопку звонка, но эти слова заставили ее передумать. Она положила руки на стол, посмотрела в лицо обвиняемому и задала ему вопрос стоимостью в шестьдесят четыре тысячи долларов!
— Так вы грязный «нарк»?
На сей раз его улыбка стала очаровательно непринужденной, а глаза наполнило дикое веселье, которому не было места в этой тусклой комнате.
— Если бы я был грязным «нарком», — заверил он, — то черта с два я был бы одет таким образом.
Она кивнула. Любая другая реакция в данном случае была бы излишней. Ее подопечный принялся доламывать кофейную чашку. А Кэтлин изо всех сил пыталась заставить его поднять взгляд, но Майкл Джордж Тобин палец о палец не ударил, чтобы помочь ей. Веки его были воспалены, держался он напряженно и непредсказуемо. Казалось, он вот-вот бросится бежать, для его длинных ног сидение на одном месте было равносильно пытке. Словом, он был натянут, как струна. Будь за столом кто-нибудь другой, Кэтлин непременно заподозрила бы в нем наркомана. Поэтому она сама не могла понять, что заставляет ее верить этому человеку.
— Они… — эхом повторила она слова Тобина. — Кто «они»?
И тут он, потеряв терпение, вскочил со стула, словно подброшенный пружиной. Кэтлин едва не вскрикнула от испуга, не зная, что У него на уме. Не в первый раз она подумала, не позвать ли на помощь.
