Марианна Лесли - Любить и верить
Брюс Макалистер остановился по другую сторону ворот и свирепо воззрился на нее.
— Какого дьявола тебе здесь надо?! — проорал он сквозь шум грозы.
Клэр была настолько потрясена, что не могла вымолвить ни слова.
— Убирайся отсюда к чертовой матери и не вздумай возвращаться! — прорычал он.
Бывшая миссис Макалистер непроизвольно вздрогнула, как от удара хлыстом. До нее наконец дошло, что этот дикий горец, стоящий перед ней, и тот воспитанный, обходительный и внимательный мужчина, за которого она когда-то вышла замуж, одно и то же лицо. Куда подевался весь налет цивилизованности, весь его внешний лоск, вся воспитанность? Этот непокорный горец чувствовал себя в своей стихии в этой безлюдной местности Грампианских гор. Его внешность и манеры точно соответствовали тому, во что он превратился: одичавший, озлобленный тип, опустившийся на самое дно через год после освобождения из королевской тюрьмы. С ужасом Клэр обнаружила, что он совсем не походил на того, кого она любила всем сердцем, всей душой, кому отдавалась со всей страстью полностью и безраздельно. Офицер, под надзором которого он находился, предупреждал ее об этой перемене. Он даже настаивал на том, что она сразу может не узнать своего бывшего мужа. Клэр отказывалась верить в это. А надо было прислушаться к его словам, тогда, возможно, удар не был бы таким сильным.
— Убирайся сейчас же, Клэр! — снова прокричал Брюс. — Если останешься, то пожалеешь — я тебе обещаю.
Ошеломленная, оглушенная Клэр продолжала стоять, лихорадочно подыскивая слова, которые были бы уместны в этой ситуации. Они не виделись целых шесть долгих лет! Какие только чувства не обуревали ее: стыд, сожаление, отчаяние. Как справиться со всем этим? Она оправдывала его гнев. Понимая, что это справедливая реакция на ее неожиданный, непрошеный приезд. Ей стало грустно и больно. Ведь их обоих предал человек, которому они доверяли.
— Мне обязательно нужно поговорить с тобой, Брюс, — наконец выдохнула Клэр.
Он гневно сверкнул глазами.
— Нам с тобой не о чем разговаривать. — И повернулся, чтобы уходить.
Она рванулась вперед, пытаясь схватить его за руку, но больно ударилась плечом о железные прутья. Ее пальцы лишь скользнули по рукаву его мокрого плаща. Брюс отшатнулся.
Клэр не ожидала такой реакции на свое прикосновение. Слезы обиды обожгли ей глаза. Отдернув руку, она выпрямилась. Ушибленное плечо дало о себе знать тупой болью, но она не обратила на это внимания. Сейчас ее волновало только, как он отреагирует на то, что она собирается ему сказать. Однако она решила не пасовать перед его злостью и подозрительностью и не дать запугать себя. Не для того она проехала через всю страну, чтобы отступить в решающий момент. Пусть он изменился, но и она уже не та наивная, мягкая, уступчивая девушка, какой была раньше, и заставит его считаться с этим.
— Всего пять минут, Брюс. Я проделала такой длинный путь. Это очень важно.
— Тебя никто сюда не приглашал, и я не должен тебе и пяти секунд.
— Зато я перед тобой в долгу. — Клэр стойко выдержала его злой, раздраженный взгляд, а память, как нарочно, подбросила воспоминания о том времени, когда эти глаза лучились любовью или пылали страстью. Когда при одном лишь взгляде на нее в них зажигался огонь желания, восхищения и обожания. Но те времена давно минули, канули в Лету. Прошлого не воскресить. Не вернуть того, что ушло навсегда.
Дождь припустил с удвоенной силой. Оглушительные раскаты грома чередовались со всполохами рогатых молний, которые зигзагами раскалывали небо. Клэр насквозь промокла и продрогла, но сдаваться не собиралась. Никакая сила на свете не заставит ее повернуть назад, не выполнив того, для чего она сюда приехала.
Она изучающе посмотрела на Брюса и решительно заявила:
— Я не уеду отсюда, пока мы не поговорим. Я буду сидеть в машине до тех пор, пока ты не выслушаешь того, что я собираюсь тебе сказать. — Времени у нее предостаточно. Приняв решение ехать сюда, она предупредила свою начальницу в Реабилитационном центре матери и ребенка, что не знает, когда вернется, поэтому та предоставила ей недельный отпуск за свой счет, велев отдохнуть хорошенько. В последнее время, после смерти отца, Клэр очень много работала и слышать не хотела ни о каком отпуске. Работа помогала ей отвлечься от тяжелых дум и душевных переживаний.
Брюс неприлично выругался. Прежний Брюс никогда бы не позволил себе такого в ее присутствии. В ее памяти он всегда оставался воспитанным и уравновешенным — истинным джентльменом. Под его испытующим, пронзительным взглядом Клэр вызывающе вздернула подбородок. Она должна быть сильной, непоколебимой и хладнокровной. Для его же блага.
— А ты изменилась. — В голосе Брюса послышалось неодобрение.
— Ты прав, — согласилась она. Клэр внимательно всматривалась в огрубевшие, заострившиеся черты его лица, теша себя надеждой, что его злость, его ненависть по отношению к ней хоть немного смягчатся. Но надежда была тщетной: казалось, он еще больше разозлился. Она мысленно винила того, по чьей вине ее нежный и любящий муж превратился в сурового, жестокого и упрямого чужака. Не подавая виду, какую боль причиняет ей его ненависть, она заметила: — Жизнь имеет обыкновение менять людей. Полагаю, нам с тобой это известно, как никому другому.
По выражению его лица Клэр догадалась, что он несколько озадачен ее поведением, и решила дать ему время определиться. В противном случае ей будет трудно рассказать ему о том, что она обнаружила и ради чего проделала весь этот путь. Она не захотела посылать дневник отца по почте или передать его в соответствующие органы. Ей хотелось, чтобы Брюс сам вначале прочитал его. Она была уверена, что ему крайне необходимо снова почувствовать себя в мире с самим собой. Он это заслужил, пусть даже ценою утраты доброго имени умершего человека. Откровения из дневника ее отца помогут Брюсу смыть пятно со своей биографии и с загубленной карьеры юриста.
Клэр перехватила его презрительный взгляд, брошенный на ее спортивную машину. Он явно знал, откуда она у нее. Это подарок состоятельного человека своей единственной дочери, игрушка взамен любви и понимания, которых Клэр никогда не видела от своего слишком строгого и требовательного, вечно занятого отца.
— Здесь, в горах, эта твоя красавица совершенно бесполезна. В ней даже толком не укроешься.
— Если придется, то я пойду пешком, — твердо заявила Клэр.
По холодному блеску его глаз, по застывшему выражению лица было очевидно, что новая волна ярости захлестнула Брюса. Клэр притихла и затаила дыхание. Призвав на помощь все свое терпение, она теребила замерзшими пальцами ремешок своей сумочки в ожидании его решения.
