Джан Макдэниел - Подарок
— Да, спасибо, не помешает.
Туфельки она все еще держала в руках, поэтому задержалась, чтобы обуться.
— Может, возьмете пальто?
— Нет. Кажется, на улице совсем не холодно.
Он открыл дверь, и они вышли на террасу, с которой открывался вид на поле для гольфа. Дул холодный ветер. Темное небо усеивали звезды.
Он подвел ее к кофейному столику.
— Присядем? Ну, как вам все это?
— Я…
Она замолчала, увидев, что к ним приближается какая-то пара. В темноте трудно было разглядеть, кто они.
— Привет, — сказал им Саймон.
Те буркнули в ответ что-то вроде нечленораздельное, все же изловчившись бросить на сидевших за столиком любопытные взгляды.
— Город, я вижу, решил канонизировать вашего деда, — заговорил Саймон. — Что вы на это скажете?
Ярдли повернулась, в глазах ее блистали слезы.
— Эй, бэби! Я понимал, что вам не хочется идти сюда со мной, но не думал, что придется пережить еще и такие неприятные минуты.
Она было засмеялась, но эта попытка преобразилась в плач.
— Это не имеет к вам никакого отношения.
— Ну, вы меня успокоили.
Она вызывающе подняла заплаканное лицо.
— Хорошо, хоть вывели… Выслушивать их… Не думаете же вы, что я достаточно наивна, чтобы поверить, будто они все и вправду любили его? «Коллекция Киттриджей» имеет для этого города особое значение, и каждый горит желанием поддержать репутацию нашей фирмы. Спектакль явно затеян для меня. Но получилась насмешка над добрым именем деда.
— О, конечно, его доброе имя!.. — простонал Саймон.
— Нет, не желаю слушать, как вы будете поносить его. И не думайте, кстати, что вы хорошо меня знаете. Вы меня совсем не знаете. Вы хотели, чтобы я пришла сюда с вами, чтобы все смотрели на нас и говорили о нас. Я исполнила ваше желание. И была готова ко всему, но только не к тому, что попаду на чествование своего деда. — Взгляд ее был устремлен вдаль. — Я знаю, вы его ненавидите, но меня это мало волнует. Мой дед прожил долгую жизнь, и, я уверена, вы не единственный недоброжелатель, которого он себе нажил. Никто не может прожить так долго и не наделать ошибок. Что бы вы ни говорили о его поступках, я любому его поступку могу найти оправдание или принести за него свои извинения.
— Но если это вас не волнует, так в чем проблема?
— Просто мне вдруг стало больно. Ведь он мог быть здесь, сыпать старыми, давно всем известными шутками и смеяться. Но его нет здесь и никогда больше не будет. Дед всегда был рядом со мной. Мать умерла, отец слишком занят работой и общественной жизнью, чтобы уделять мне достаточно внимания и интересоваться моими делами… А вот дед всегда был рядом, строгий, все проверяющий и дающий советы, что и как мне делать дальше. Для меня его смерть была страшным потрясением, я до сих пор не могу ни забыть его, ни предать его память.
Саймон протянул руки, взял ее за предплечья и осторожно притянул к себе. Она припала к его груди и тихо заплакала. Чувствуя себя слишком большим и грубым, как и весь этот окружающий ее мир, он держал Ярдли так, будто боялся, что она может разбиться. Потом обнял ее чуть крепче и погладил по волосам. Ощущая легко скользящий под пальцами шелк, он почувствовал, как в груди его что-то сжалось. Саймон не умел утешать плачущих женщин. Но он хорошо знал, что такое потеря. Однако даже сейчас, когда он обнимал ее, его мускулы невольно напрягались, будто в любой момент эта страдающая женщина могла превратиться в безжалостную фурию и вонзить ему в грудь нож. Наблюдая за ней, он пришел к выводу, что она совсем не так забавна, как он предполагал раньше. Куда подевалась та дерзкая и нахальная девица, которую он поймал на изгороди своей усадьбы?
Ярдли вытерла слезы, отодвинулась от него и виновато сказала:
— Простите, я испортила вам вечер.
— Какого дьявола вас должны заботить подобные пустяки?
— Ну, ведь всю эту кашу заварила я. Пробралась в ваш дом, собиралась украсть нечто, пусть даже я и считаю, что это нечто принадлежит моему семейству…
По поводу последнего замечания Саймон ничего не сказал.
— Может, пойдем еще потанцуем?
Она задумчиво покачала головой.
— Нет, что-то не хочется.
Он посмотрел в большие синие глаза и страстно захотел отвлечь ее от болезненных воспоминаний. И все же то, что он использовал ее в своих интересах, низводило его на один уровень с Мими. Насчет миссис Киттридж он не заблуждался: взвалив на внучку собственное горе и вынудив ее пойти на преступление, та вряд ли способна испытывать угрызения совести. Помогай ему Бог, но сегодня вечером он должен вести себя по-джентльменски. Хотя будет сожалеть об этом, да и уже сожалеет.
— Подождите здесь, — сказал он, встал и направился в зал собрания.
Ярдли начинала дрожать на холодном ветру, осознав вдруг, что она почти голая. Когда Саймон исчез в здании клуба, ей подумалось, что он пошел за пальто, поскольку решил отвезти ее домой. Недолго же длилась их встреча — она взяла и разразилась слезами из-за этого идиотского чествования. Наверное, он казнит себя, что притащил ее сюда. Ей бы тайно злорадствовать, но она чувствовала в себе одну лишь опустошенность. А ведь был такой прекрасный осенний вечер.
Все ясно и просто, она лишись своего деда. Возможно, Саймон не понимает этого. Разыгрывает из себя эдакого крутого парня, не испытавшего, что такое нуждаться в ком-то, от кого ты долгие годы целиком зависел…
Горячая сильная рука легла на ее озябшее плечо.
— Пойдемте, нам не мешает немного прогуляться.
Перед ней стоял Саймон. В руке у него покачивалась бутылка виски «Джек Дэниэлс», которую он держал за горлышко.
Надо извиниться и отправиться домой, но, честно говоря, ей этого не хотелось. Как она жила, вернувшись в этот город? Проводила по несколько долгих, нудных часов в офисе и мастерских «Коллекции Киттриджей», а потом бродила как неприкаянная по большому пустому дому бабушки. Но и с этим Саймоном… Бог его ведает, что у него на уме… Может, он просто соблазнить ее задумал? Впрочем, сегодня он ведет себя гораздо пристойнее, чем в ночь ее вторжения в его угодья.
Ничто не может оправдать такого безрассудства: взять да и отправиться с ним в темноту, на пустынное поле для гольфа, да еще и с бутылкой спиртного. Но она видела, что он не принадлежит в тому сорту мужчин, которые в отношении женщин склонны к насилию. Ему не откажешь в самообладании. Даже застигнув ее в своем доме, он вел себя сдержанно. Иной на его месте поступил бы с ней не в пример круче. А она ведь даже не извинилась.
Может, все-таки удастся убедить его вернуть ей форму? Она встала и пошла, стараясь не отставать от него в бесконечной темноте поля для гольфа. Звуки музыки, долетавшие до них из зала, становились все глуше и отдаленнее.
