Кристина Лестер - Замок из дождя
Дальше — проще простого. Прилетев в Берлин, он сразу поймал такси и приказал на предельной скорости лететь в Дорф. Усталость совсем не чувствовалась. Филипп был готов еще три раза совершить такой же перелет. Самое интересное, что за это время он ни разу не вспомнил о Джессике. Ни разу.
Он вбежал в дом и увидел Селин. Она сидела, как всегда, в большой комнате, у камина. На коленях ее топтался Луциан. Он выгибал спину и терся головой о подбородок Селин, выражая таким образом полное приятие и одобрение.
Селин сама подбежала к Филиппу и, наклонив его к себе чуть ли не за уши, поцеловала.
— Здравствуй, мой хороший.
Получилось легко и по-детски; но после — вся неловкость куда-то исчезла. Филипп уже не помнил (а разве можно рядом с ней о чем-то помнить?), что несколько часов назад встал из постели другой женщины. Он прижал Селин к стене, мгновенно возбудившись:
— А теперь давай я с тобой поздороваюсь.
Это был поцелуй-приветствие, это был секс-приветствие, это была в общем-то ни к чему не обязывающая забава. Любовь началась потом. Потом все стало серьезно, несмотря на частые подушечные бои, попытки покусать и защекотать друг друга до смерти… Это была самая настоящая любовь.
Три дня они не могли оторваться друг от друга, и в какой-то момент Филиппу показалось, что Селин тоже любит его. Ну самую малость. Как будто что-то переломилось в ней, и она смогла приоткрыть ему свое сердце. И в приоткрытое окошко он увидел, что сердце это сильно-пресильно болит. Почему? За что? Кто ее обидел? Когда ее успела наказать судьба?..
— Ты говоришь правду, Филипп, — сказала она и затянулась сигаретой. — Со мной тебе только хуже.
— Нет-нет-нет! Просто меня мучает… да, ты правильно сказала… меня мучает эта неизвестность. Что ты в любой момент уйдешь.
— Филипп, я бродяга. У меня даже прозвище такое — Бродяга Селин. — Она улыбнулась. — Но твой домик какой-то волшебный: я все время в него возвращаюсь.
— Хочешь, он будет твой? — спросил Филипп, глупо заглядывая ей в глаза.
— Ой-ой-ой, не надо. Зачем мне дом?
— Всем нужен дом.
— Мне — нет. Это научно доказано.
— Ты говоришь чудовищные вещи.
— Нет, просто я люблю ходить по краю. Только так начинаешь чувствовать цену жизни.
— А это не страшно?
— Нет. Это прекрасно. Правда, полиция не всегда так считает…
— Тебя что, разыскивают? Ты можешь начать все сначала. Со мной.
Она расхохоталась, показав ему два прекрасных клычка, по которым, оказывается, он все время скучал:
— Да никто меня не разыскивает. Никому я не нужна! Только вот тебе зачем-то понадобилась.
— Бродяга Селин… А ведь я уже слышал это имя два года назад.
— Когда?
— На катере. Перед тем как ты ворвалась к нам в каюту. Ты ведь на эту историю намекала, когда пришла ко мне в первый вечер?
Селин расхохоталась:
— Ух, как взбесилась Эльза! Мне так понравилось. Я устроила это немного ей назло. Она так на тебя лезла… Помнишь?
Но Филипп вспоминал совсем другое. Перед его глазами стояла чрезвычайно возбуждавшая и тогда, и сейчас сцена в коридорчике катера, когда Селин целовалась с каким-то юношей.
— Значит, ты все придумала? А зачем?
— А ты мне понравился. Там еще наверху. Я за тобой наблюдала.
Филипп даже растерялся:
— Как понравился? Но ты же отказалась со мной… со мной…
— Спать?
— Да.
— Зато я не дала сделать это Эльзе. У нас с ней старые счеты… Ну что ты так смотришь? Стерва я?
— Вовсе нет. А эта Эльза, как я понял, она твоя знакомая?
— Да. — Селин смутилась. — Человек из прошлого… Не важно.
Он немного помолчал, пытаясь придумать следующий вопрос, чтобы не касаться щекотливых тем.
— Кстати, ты можешь мне рассказать о своем детстве? О своих родителях?
Она посмотрела на него так, что ему стало не по себе. Что он такого спросил? Разве это нескромный вопрос? Да, у нее была тайна, о которой она не хочет говорить, но детство — это совсем…
— Тебе действительно хочется это знать?
— Конечно.
— А зачем?
— Ну… А что в этом такого? Просто я рассказывал о себе. Ну не хочешь, не говори…
— Ну почему же. Кто-то в конце концов должен это знать!
— Селин, ты о чем?
— О детстве.
Она молчала очень долго. Может быть, прошел целый час, Филипп точно не знал. И все равно, как бы он ни готовился к ее рассказу, первые слова резанули слух и заставили вздрогнуть:
— У меня никогда не было ни родителей, ни родственников.
— В каком смысле? — машинально спросил Филипп.
— В самом прямом. Но, — она криво улыбнулась, — теоретически они, конечно, подразумеваются. Без участия двух разнополых существ невозможно сотворение третьего… Только я никогда их не видела.
Филипп блуждал растерянным взглядом по комнате. Он ничего не понимал.
— Я выросла в приюте при монастыре, на севере Франции… Можно, я не буду называть город? Все равно он для меня ничего не значит, а тебе нет до него никакого дела. Моей родиной стала Франция, мой язык оказался французским. На самом деле я даже не знаю своей национальности. Имя мне дали сестры.
Селин зло рассмеялась. Так она всегда смеялась, чтобы скрыть волнение. Хотя «всегда» в их случае звучало смешно. Просто за те несколько суток, которые они в общей сложности провели вместе, Филипп успел сделать такое заключение.
— А как же родственники в Шведте? У которых ты берешь деньги?
— Я знала, что следующий твой вопрос будет об этом. Видишь ли, Филипп… В Шведте у меня нет никаких родственников и никогда не было.
— Но зачем ты туда ездишь?
— За деньгами. Там живет один… он мой старый любовник. — Селин поморщилась. — Фу, он действительно очень старый… Но он дает мне денег. Если бы не он, я умерла бы с голоду.
В душе Филиппа поднималось что-то черное, чудовищное и мощное. Ему стало плохо.
— Селин, как же так?..
— А ничего. Я привыкла. Одна ночь с ним — и я обеспечена на месяц. Ну, это смотря как тратить, конечно… Иногда хватает на неделю. Он содержит меня, оплачивает мое жилье в Берлине. Он богатый и известный человек в городе. Я не буду называть его имени… Дело в том, что я живу с подругой в Берлине, и делаю вид, что я провинциалка, которую содержат родственники. Мы с ней пытались поступить в университет. То есть она пыталась. Только — в другой. А я… — Селин помолчала. — Я никогда не поступлю ни в какой университет. Я окончательно сбежала из приюта, когда мне исполнилось четырнадцать лет. Примерно с двенадцати меня несколько раз вылавливали и возвращали обратно. А потом добрые люди подсказали уехать из Франции, чтобы больше не поймали. Вот я и уехала. Документы, слава богу, у меня теперь есть. Тоже добрые люди помогли. Но куда я поступлю без школьного аттестата?
