Джессика Марчент - Любовь в Люксембурге
– У меня вопрос, – начала Тэффи, когда они проходили мимо бело-золотой карусели. – Откуда ты там взялся?
Поль пожал плечами.
– Все приходят на Гласис в воскресенье, когда идет Scheuberfouer.
– Даже те, у кого нет детей?
– У кого-то дети, а у меня Ник.
– Так вот почему ты здесь? Поглядеть, как дела у Ника?
– Можно сказать и так. – Он подтолкнул ее вперед. – Его мать поручила мне приглядывать за ним.
– Тогда почему ты его отослал и пошел со мной в кафе?
– Потому что ты больше во мне нуждалась. – Он слегка прижал ее к себе. – Это же надо – морить себя голодом!
– Я не хотела есть, – возразила она. – Ну, или я думала, что не хочу, – добавила она, засмущавшись.
Поль смотрел прямо перед собой, выбирая, куда идти.
– Я съел сегодня не так уж много, но хотя бы попробовал.
– Я тоже… – Она запнулась на полуслове, пытаясь вникнуть в точный смысл того, что он только что произнес. – Ты тоже не был голоден?
– Осторожно! – Он обошел маленькую девочку с огромным конусом мороженого. – Хочешь на чертово колесо?
– Нет, спасибо. – Она расставила ноги, категорически отказываясь идти дальше. Ребенка в коляске пришлось повезти в объезд. – Почему ты не хотел есть?
Он неохотно повернулся к ней – темный силуэт на фоне ослепительно синего неба, яркого солнца, веселящейся толпы. На мгновение Тэффи испугалась, не зная, какой стороной он сейчас повернется к ней – темной или светлой, из стали или из янтаря.
Он улыбнулся:
– Так я должен говорить об этом здесь? На виду у всех? Дополнительный бесплатный аттракцион?
Тут же, как бы отвечая на его реплику, около них остановилась парочка подростков, держащихся за руки, и с откровенным любопытством уставилась на Поля и Тэффи. К этим двум зрителям сразу же прибавились темноволосый человечек с фотоаппаратом, белоголовый мальчишка и девушка.
– Ты только скажи мне, – Тэффи старалась перекрикивать шум ярмарки как можно тише, – почему ты не хотел есть? По той же причине, что и я, или нет?
– Я в любую минуту могу пойти своей дорогой и бросить тебя здесь. – Он посмотрел поверх голов – а зрителей все прибавлялось – в сторону, куда они направлялись.
Тэффи немедленно замолчала. Заметил ли он, как хорошо подействовала его угроза? Конечно, он не мог знать, что именно так родители пресекали ее выходки, когда ей было шесть лет.
– Я не очень испугалась, что ты пойдешь своей дорогой и бросишь меня одну, – закричала она. – Просто я решила, что сейчас не время и не место.
– Для чего, мышка?
Она не ответила, даже не смогла отделаться нейтральным «чтобы выяснять отношения». Да были ли у них отношения? Мало ли по какой причине у людей пропадает аппетит?..
– Для разговоров, – сказала она наконец, чувствуя, как неопределенно и неубедительно это прозвучало.
– Разумно. – Поль снова двинулся вперед – такими большими шагами, что Тэффи пришлось почти бежать за ним, чтобы не отстать.
– Пытаюсь стать разумной, знаешь ли, – крикнула она, огибая группу людей на тротуаре.
– Правильно делаешь. – Просто несправедливо, что его сильный голос так легко перекрывает окружающий шум!
– Правда, правда, не смейся, – настаивала она, семеня рядом с ним. – С сегодняшнего дня я буду вести себя как взрослая, разумно… Что это?
– Я все ждал, когда ты спросишь. Это Шествие пастухов.
– Здорово! – Тэффи, приплясывая, устремилась сквозь толпу.
Было невозможно слышать музыку и не танцевать. Барабаны и серебряные трубы играли такой заразительный мотив, что ноги сами пустились в пляс…
Тэффи с трудом взяла себя в руки, прежде чем Поль догнал ее. Незачем ему видеть, что ее поведение не отличается от поведения маленькой девчушки, прыгающей рядом.
– А у овец всегда на спинах люксембургский флаг?
– Их всегда украшают люксембургские цвета, – уточнил он, показывая на ягненка, шею которого обвивала красно-бело-синяя ленточка.
– Мне нравятся эти синие блузы и красно-белые шейные косынки. – Тэффи проводила глазами веселого пастуха в соломенной шляпе. – Вижу, музыканты тоже в них.
– В наши дни это национальный костюм, – объяснил он, – но мне кажется, что он произошел от обычной одежды, в которой удобно работать на ферме. Люксембуржцы все в душе фермеры.
– А куда направляется процессия? – спросила Тэффи, когда последний участник ее скрылся за поворотом.
Поль пожал плечами.
– Хочешь пойти за ними и посмотреть?
– Да, пожалуйста!
– Ты и сама могла бы быть жительницей Люксембурга, – засмеялся он, протягивая ей руку. – Ты тоже без ума от шествий.
Рука об руку они последовали за овцами, пастухами, музыкантами по узким улочкам, под арками, через мосты, все больше углубляясь в старый город.
– Как здесь холодно, – заметила она, замедлив шаг на вымощенной булыжником узкой улице, где музыка отдавалась от стен высоких старинных домов.
– Здесь, внизу, всегда так. – (Музыка затихала, удаляясь.) – С одной стороны протекает Альзет, а с другой – Петрюс.
– Люксембург – город тысячи мостов, – процитировала Тэффи, – каменная история Европы, место встречи народов… В чем дело?
Поль остановился и взглянул на нее.
– Я хочу пить, мышка. А ты?
– Очень хочу. Мы вернемся в то кафе? – Но ей почему-то казалось, что дело тут не в жажде.
– Может, и вернемся, – он сдвинул брови и пристально посмотрел Тэффи в глаза, – но не туда.
Она хотела спросить, куда же, но поняла, что сейчас любые слова окажутся лишними: он уже принял решение. Над их головами завозились голуби. Из глубины дома послышались голоса, где-то далеко журчала река и играл оркестр.
– Moyen, месье Сейлер, мадемуазель. Тэффи вздрогнула. Местное приветствие, означавшее «доброе утро», употреблялось в любое время дня, но она не ожидала услышать его здесь. Пожилая женщина в нарядном платье кивнула им обоим и прошла мимо.
– Моуеn, мадам Тиль, – успел ответить Поль.
Откуда он может ее знать? Тэффи было очень любопытно, но она промолчала, решив, что все выяснится само собой. Однако вопрос, видимо, промелькнул в ее глазах, потому что Поль счел нужным объяснить:
– В Люксембурге все друг друга знают.
– Похоже на то, – улыбнулась она. – Куда мы идем?
– Я еще не решил. – Он посмотрел на маленькую ладонь, доверчиво прильнувшую к его руке, и накрыл ее своей. – Теперь решил.
Женщина успела уйти далеко вперед. Поль повел Тэффи в ту же сторону, они завернули за угол, потом обогнули другой, все время держась от нее на одинаковом расстоянии, как будто это была своего рода воскресная игра, до тех пор, пока женщина не скрылась за одной из дверей. Они подошли к следующей.
