Фиона Харпер - Две недели в Венеции
Это еще больше его злило, и он винил ее в том, что он вошла в его размеренную жизнь и перевернула в ней все с ног на голову.
«Ты сам во всем виноват. Ты ее сюда позвал. Нет, ты фактически заставил ее с тобой поехать».
Все совершают ошибки, и он не исключение.
Только встав из-за стола и снова начав ходить туда-сюда, Макс понял, что в какой-то момент все-таки положил трубку. Он так грубо выругался, что херувимы на потолке, наверное, заткнули уши.
Он не мог сосредоточиться на работе. Все изменения, которые он внес в чертежи атриума за последние пару дней, были полной ерундой. Конкурент фактически наступает ему на пятки. О чем он только думает, черт побери?
Он тряхнул головой, прекрасно понимая, какого рода мысли ее наполняют. Поэтому для него будет лучше, если он поскорее вернется в Лондон. Там его ничто не будет отвлекать, и он сможет полностью сосредоточиться на работе.
Итак, где его чертежи с убранными изменениями?
В библиотеке их не оказалось. Где же они, черт побери?
Сидя на полу у кофейного столика, Руби рассматривала свою работу. Ей нравилось, что у нее вышло. Возможно, Макс прав и у нее действительно есть художественные способности. Возможно, ей даже удастся построить на этом свою будущую карьеру.
Чертежи Макса отличались элегантной простотой, но этому явно чего-то не хватало. Она скруглила углы и добавила несколько завитушек, и у нее получилось нечто среднее между современным индустриальным стилем и венецианской готикой.
Может, ей тоже стать архитектором?
Эта мысль не вызвала у нее смех, и все благодаря Максу. Он разглядел в ней то, чего никто не замечал, и она начала видеть это сама. Ей хотелось поблагодарить его, но она не знала, как выразить свою признательность, не выдав при этом других чувств, которые начинали зарождаться в ее душе.
— Еще рыбок! — потребовала София.
— Думаю, тебе пора в кроватку, — с улыбкой ответила Руби.
Отложив газету, Фина встала из кресла. София обняла Руби и вышла в коридор вместе со своей бабушкой. Руби снова осталась одна в гостиной.
Часы на каминной полке показывали восемь. За окном давно стемнело.
Макс ее подвел.
Сделав глубокий вдох, Руби сказала себе, что это не имеет значения, но внутренний голос назвал ее лгуньей.
Тогда Руби напомнила себе, что она просто наемная работница, и Макс не должен ей ничего, кроме денег за работу, которую она выполняет.
С этой мыслью она поднялась с пола и начала собирать рисунки. Решив, что Фине в гостиной они не нужны, она решила отнести их пока в свою комнату. Возможно, она возьмет парочку себе на память и прикрепит их магнитами к холодильнику.
Только Руби потянулась к дверной ручке, как дверь неожиданно распахнулась. Руби не успела на это отреагировать и столкнулась с вошедшим в комнату Максом. Она резко отпрянула, и листы бумаги разлетелись в стороны. Несколько секунд Макс молча стоял в дверях, затем наклонился и начал помогать ей их собирать.
— Вот, — сказал ей он, протянув ей стопку листков.
— Спасибо, — ответила она и, к своему ужасу, обнаружила, что он пристально смотрит на верхний рисунок.
— Что это, черт побери? — сердито спросил он, поднеся к ее лицу свой чертеж арки, который она дорисовала.
— Я просто… — Она нервно запустила пальцы в свои аккуратно причесанные волосы. — Это просто каракули, Макс.
— Каракули? — возмутился он. — Это мой чертеж! Кто вам разрешал на нем рисовать? Вы спятили?
Руби сделала шаг назад:
— Но он был там. — Ее взгляд упал на стол со стопкой ненужных листов, все еще чистых с одной стороны. — Вы сами вчера его туда положили вместе с другими. Я думала, что они вам не нужны и вы отдали их нам с Софией.
— Не нужны? — взревел он. — Это мои чертежи. Вы не имели права их использовать.
Руби была так ошеломлена, что даже не смогла отреагировать на гнев Макса. Как его чертежи оказались на столике в гостиной? Он сам вчера отдал им стопку ненужной бумаги. Они с Софией в библиотеку не заходили. Может, он сам перепутал свои стопки?
— Я не понимаю, — пробормотала она, качая головой.
Макс рассмеялся. Этот мрачный хрипловатый звук нисколько не походил на его глубокий, мягкий смех, который она слышала в тот день, когда они ловили крабов.
— Ну конечно же, — произнес он, качая головой. — Я знал, что мне не следовало вас нанимать. Почему я никогда не прислушиваюсь к своему внутреннему голосу? О чем я только думал? У вас нет ни квалификации, ни опыта…
Руби поняла, что больше не может сдерживать свой гнев.
— Вы правы! — бросила она. — Хотите узнать, подходит ли мне работа няни? Нет, если это означает работать на таких угрюмых бесчувственных типов, как вы.
Макс застыл на месте, но выражение его лица было бесстрастным. От этого ей стало не по себе, и она почувствовала, что начинает дрожать. Она знала, что ей не следовало ему всего этого говорить, но здравый смысл не выдержал натиска эмоций.
— Мне следовало бы уволить вас за это, — холодно произнес он.
— Можете не беспокоиться, — отрезала Руби. — Я сама увольняюсь. Я не хочу продолжать заниматься тем, что мне не подходит.
Вручив Максу свою стопку рисунков, она направилась к двери. Она взяла с собой только один рюкзак с вещами, поэтому сборы не отнимут у нее много времени.
— Ну разумеется, — бросил ей вдогонку Макс. — Вы помчитесь искать новую работу, не закончив предыдущую.
У двери она обернулась:
— Вы ничего обо мне не знаете, поэтому не смейте меня судить.
Он смерил ее ледяным взглядом:
— Я знаю, что, когда у вас возникают трудности, вы убегаете, поджав хвост. Что вы никогда ничего не доводите до конца.
— И что с того? Это мое дело, а не ваше. Вы ясно дали мне это понять.
Он сделал несколько шагов вперед:
— Боюсь, это мое дело, потому что вы уходите раньше времени, нарушая договор.
Руби не смогла сдержать улыбку:
— Это ваша проблема, босс. Я не подписывала никакого договора, забыли?
С этими словами она открыла дверь и вышла в коридор.
— У нас было устное соглашение! — крикнул он ей вслед.
Руби решила, что заденет его сильнее всего, если проигнорирует это. Она просто прошла в свою комнату и начала собирать вещи. Как она могла только подумать, что ее влечет к этому мужчине? Похоже, она на самом деле спятила. Чем скорее она покинет Венецию, тем лучше.
Глава 9
Макс был так разъярен, что едва мог нормально дышать, не то что говорить. Как она посмела вести себя так, словно он был не прав? Как она посмела уйти раньше времени? Его мать скажет, что не сможет заботиться о Софии в одиночку, и он застрянет здесь еще на неделю вместо того, чтобы вернуться в Лондон, где он так сейчас нужен.
