Лорна Теддер - Романтическое приключение
— В какой она больнице?
— Мэллори не в больнице, мэм. Она не ранена.
Женщина презрительно фыркнула:
— Тогда кто вы такой? Почему звоните вы, а не моя дочь?
Что он мог сказать? Что Мэллори исполняет обязанности присяжного заседателя, а он у Кейти сиделка? Почему-то он сомневался, что это объяснение сработает и на этот раз.
— Меня зовут Дерек Тейт, и я работаю над специальным проектом с вашей дочерью. Это займет все наше внимание на пару дней, но когда все закончится, она позвонит вам и обо всем расскажет. Мэм?
— Что вы сделали с моей дочерью?
— Простите?
— Я знаю, вы лжете. Я не знаю, кто вы, мистер, но моя дочь никогда бы не позволила кому-то звонить вместо нее. Я знаю свою дочь.
Он взглянул на Мэллори, но она не могла слышать слова своей матери.
— Уверяю вас, мэм, ваша дочь в порядке. Мы должны вернуться к работе, и я обещаю, что она позвонит вам через несколько дней.
— Что вам надо, мистер? Денег?
— Я не поэтому звоню…
— Мне нужно время. У меня нет много денег, но у меня есть друзья. Я посмотрю, что смогу собрать. Но сначала я должна поговорить с моей дочерью.
— Послушайте, — заскрежетал он зубами, — я же сказал вам, это специальный проект. Она позвонит вам.
— У моей дочери нет специальных проектов. Она специалист по персоналу. Единственные ее проекты — это вести карточки по оплате труда и заполнять страховые бумаги. Вот где вы прокололись, мистер.
Мэллори напряженно следила за ним, ловя каждое его слово.
— С меня достаточно, — объявила мать Мэллори. — Я немедленно звоню в полицию.
— Нет! — прокричал Дерек, затем со вздохом добавил: — Не вешайте, пожалуйста, трубку.
Он повернулся к Мэллори. Она смотрела на него так, будто он забирал у нее свободу. Черт возьми, что он мог поделать? Позволить ей поговорить? Не надо было вообще звонить ее матери. Уж лучше пусть Мэллори Гарретт ненавидит его, чем подвергать риску запуск спутника-разведчика. Но поздно. Чересчур заботливая мамаша уже готова звонить в полицию. Меньше всего здесь нужны лос-анджелесская полиция и вездесущие криминальные репортеры. Сунут свои носы в сверхсекретное расследование, которое сразу станет разве что секретом Полишинеля.
— Поговорите с ней. — Дерек прикрыл трубку ладонью. — Но предупреждаю вас, ни слова о деле или секретных документах, ни о чем. Только о себе.
Кивнув, она потянулась за трубкой.
— Ладно.
Но прежде чем она взяла трубку, Дерек отдернул руку.
— Мне надо слышать вас обеих, или вы не будете разговаривать.
Он держал трубку, чуть отстранив ее от своего уха, а Мэллори придвинулась к нему ближе. Выбившийся локон у ее виска щекотал ему щеку. Он ощущал запах мыла, которым она пользовалась утром, и запах ее тела. У него участился пульс.
— Мама? — выпалила Мэллори. — Я в порядке.
— О, слава Богу! — воскликнули на том конце. — Мэллори, дорогая, что происходит?
— Все в порядке, мама. Я позвоню тебе через несколько дней. — Рука Мэллори потянулась к глазам и смахнула слезинку. — Это специальный проект, над которым я работаю. Мне нужно немного времени, чтобы его закончить.
— Но ты не позвонила мне вчера вечером.
— Извини. Я не могла прерваться. Я объясню позднее, ладно?
— Ну, если ты так говоришь… Ты уверена, что тебя не похитили или что-то в этом роде?
Мэллори засмеялась:
— Уверена.
— Какой у нас с тобой пароль, чтобы я знала, что все действительно в порядке?
— Макароны.
Макароны? Что, у всех родителей и детей есть пароль? Неужели у Мэллори и ее трехлетней дочки тоже есть пароль?
— Кто тот мужчина? — спросила ее мать.
Мэллори улыбнулась, ее щека коснулась его.
— Мы вместе работаем над проектом.
Дерек вдохнул ее запах. Теперь можно расслабиться, подумал он. Мэллори отлично справилась. Но расслабиться не получилось. Он ощущал тепло ее кожи. Ее губы были так близко. Так хотелось их поцеловать. А она опять их облизнула.
— Я позвоню тебе через несколько дней и расскажу обо всем, — пообещала Мэллори.
В ту секунду, когда ее мать сказала «до свидания», Дерек выхватил трубку. Он не сводил глаз с губ Мэллори. Полных, слегка приоткрытых, ожидающих.
Он заглянул ей в глаза. Она отвернулась. Никто не произнес ни слова.
Еще раз глубоко вздохнув, Дерек опустил трубку на рычаг. Они все еще находились так близко друг к другу. Он опять перевел взгляд на ее губы. Поцеловать ее так легко.
— У меня сердце колотится, — признался он.
— Это… — Мэллори судорожно вздохнула и закусила нижнюю губу. — Это обычно происходит, когда… — Она провела языком вокруг губ. — Это означает, что вы живы.
— Я имею в виду, у меня бешеный пульс.
— А… у меня тоже.
Она опустила ресницы. Приглашение к поцелую? Но он отстранился и улыбнулся ей. Возможно, когда задание будет выполнено? Может быть, тогда? Не сейчас. Вдруг она улизнет и что-нибудь наболтает соседке? Ему надо сосредоточиться. Нельзя увлечься женщиной, которую охраняешь. Даже если она этого хочет. И уж тем более, если хочет только он.
Дерек отступил от нее, от ее запаха, от ее смущенного лица.
— Скажите мне вот что, миссис Гарретт. Пока Кейти играет, не хотите ли вы заняться тем, чем давно не занимались?
— Например?
— Ну чисткой ковров, допустим. Работой в саду. В заднем дворике, конечно. Чем охотно занялись бы, но не занимались уже несколько месяцев.
Мэллори вздохнула, затем коротко кивнула и повернулась, чтобы уйти. Плечи ее поникли, когда она шла через комнату.
Черт возьми, он готов поклясться, что жгучее желание в ее глазах не имело ничего общего с домашними хлопотами.
Будь проклят этот капитан! За кого он себя выдает? То он убеждает ее, что она ошиблась насчет романтического ужина, то, будучи готовым поцеловать ее, грубо отсылает из комнаты.
Мэллори отложила садовые перчатки на ржавую решетку заднего дворика. Прополов семь клумб, она все так же ощущала боль сердца оттого, что ее отвергли. Может, она ошибалась, что между ними возникло какое-то чувство? Но ведь он так смотрел ей в глаза, не отрываясь глядел на ее губы. Как смеет он завлекать ее, а потом отворачиваться?
Конечно, не ее вина, что несколько эпизодов превратили его из тюремщика в обычного человека. Он был мил с ней. Он напек лепешек Скуби для ее малышки. С оговорками, но позволил поговорить Мэллори с матерью. Она благодарна ему за все это. Возможно, поэтому ее тело так глупо реагирует на него? Из-за благодарности?
А еще, наверное, из-за того, что уже больше года она не касалась мужчины… Теперь в ней заиграли гормоны. Ей тридцать один. Неужели это пик женской сексуальности? Она должна найти способ, чтобы он покинул ее дом, пока она не выставила себя полной дурой. Мэллори отряхнула руки и пошла в дом.
