Кей Мортинсен - Пока не поздно
Представив эту картину, Мей залилась серебристым смехом.
— Так и стоит перед глазами, так и стоит… Он высокий или нет?
— Довольно высокий. — Энтони посерьезнел. — Раньше мог похвастаться крепким сложением, но сейчас ужасно исхудал — неизвестно, в чем душа держится. Лицо изможденное, скулы заострились, глаза… Кстати, у вас его глаза. Цвет иной, а вот форма в точности та же. А стоит старику разволноваться, и потухший взгляд сей же миг вспыхивает огнем и мечет молнии… Думаю, вы и характерами схожи.
— Так какой же отец по характеру? — опасливо осведомилась Мей.
— Честный, добрый, великодушный… — Исчерпав лестные эпитеты, Энтони продолжил список: — Упрямый, взрывной, неподатливый… Порой просто несносный!
— Если мы с ним когда-нибудь не поладим, так чего доброго от этого городка камня на камне не останется! — хихикнула Мей. — Но я рада слышать, что папа — хороший человек. Мама ничего про него не рассказывала, но, когда подросла, я смекнула, что к чему. Мать, я полагаю, изменяла мужу на каждом шагу, и однажды чаша его терпения переполнилась.
— Весьма возможно, — тактично отозвался Энтони.
Он слегка приподнял малышку, и та срыгнула, забрызгав его молоком. Тут Мей поняла, откуда на черном джемпере взялись белые пятна.
— Умница ты моя! — похвалил Энтони, точно малышка ни много, ни мало успешно освоила основы интегрального исчисления.
— Да вы без ума от дочери! — поддразнила Мей.
— И что? — тут же насторожился он.
— Да ничего! Я же только одобряю, — рассмеялась Мей.
— Синдром курицы с цыпленком, — смущенно пояснил Энтони и поспешно переменил тему: — Вообще-то, мы о вас говорили. Значит, ваша мать умерла…
— Когда мне было шесть, то есть восемнадцать лет назад. И с тех самых пор я мечтаю быть хоть кому-то нужной, — призналась Мей.
Она подалась вперед, надеясь, что хоть сейчас-то Энтони предложит ей подержать ребенка. Но он встал, привычно переложил малышку из правой руки в левую, ловко и быстро прибрался на столе.
— Вам не помочь?
— Нет. — Отказ прозвучал резко, едва ли не грубо, и Энтони тут же попытался загладить произведенное впечатление. — Все равно большое спасибо. А не расскажете о своих приемных родителях?
— Холодные они люди, любят только себя, — поморщилась Мей. — Иногда мне казалось, что им нужны только деньги, что я приношу в дом. Не припомню, чтобы они хоть раз поиграли со мной или приласкали. И все-таки, — бодро закончила она, — я им признательна. Они дали мне дом, научили самостоятельности…
— А готовить не научили? — саркастически осведомился Энтони, надевая на Ребекку крохотную шапочку.
Вскочив, Мей первая подхватила со столика комбинезон и подала его Энтони. Но тот так и не позволил ей самой продеть в рукава крохотные ручки.
— Ну, разве что самым азам. В мои обязанности входило, придя из школы, приготовить какой-нибудь простой ужин. А сложные кулинарные изыски вгоняли меня в панику, я ужасно боялась испортить дорогостоящие продукты. — Мей усмехнулась. — Когда я наконец съехала от приемных родителей и зажила своим домом, однажды чуть не спалила кухню, стряпая ужин для своего парня… А все потому, что мне отчаянно хотелось ему угодить… С тех пор я все сжигаю до угольков, включая салат!
Запрокинув голову, Энтони расхохотался. Мей смотрела и не верила: уж не снится ли ей эта чудесная перемена? Суровые складки на лбу разгладились, серые глаза озорно искрились, ослепительной белизной сверкали зубы. У молодой женщины на мгновение стеснилось в груди.
— Нам с Бекки пора подышать свежим воздухом, — объявил он. — Пройдемся через поля, побродим в рощице за озером. А вы нам компанию не составите?
— О да! — радостно закивала Мей. — Сейчас сбегаю за курткой… Она в чемодане.
— И все? Разве больше вам ничего не понадобится? — удивился Энтони.
— Ну, может, еще шарф на голову. А что?
— Я бы на вашем месте, например, еще и ботинки надел!
Мей посмотрела на свои босые ноги и невольно смутилась. Какая непростительная восторженность! Надо взять себя в руки, а то Энтони подумает, что она нарочно для него комедию ломает.
— Ботинки? Хмм… Да вы раб условностей! — комично наморщила нос Мей и поспешно убежала к себе: а то, не дай Бог, Энтони возьмет и передумает!
Уже из спальни она услышала, как на лестнице раздались шаги, как Энтони свистнул пса, что терпеливо дожидался хозяина в прихожей… И с затаенной надеждой подумала о том недалеком времени, когда все они будут жить под одной крышей — она, отец, Энтони и его дочурка. День этот непременно настанет. Ведь ей так отчаянно этого хочется!..
6
Возвращаясь из больницы, Энтони гнал машину на предельной скорости. Ему не терпелось оказаться дома, и причина подобного нетерпения отчасти пугала его и настораживала. Слишком уж его тянет к Мей, слишком уж ему хорошо и уютно в обществе гостьи. Ему нравилось смотреть на ее подвижное, выразительное лицо. Нравились серебристые переливы ее смеха, неистребимое жизнелюбие и полное отсутствие всякого притворства…
Сидя у кровати Николаса, Энтони в кои веки поймал себя на мысли, что считает минуты, оставшиеся до конца визита. Поэтому сурово наказал себя за невнимание к больному, задержавшись еще на полчаса, хотя, находясь под воздействием очередной «ударной» дозы лекарств, тот пребывал в полузабытье и плохо сознавал, что рядом с ним кто-то есть…
— Идиот! — обругал себя Энтони, резко выруливая на подъездную дорожку. — Да ты, кажется, еще и нервничаешь!
И упрек этот был вполне обоснован. Руки его дрожали, причем безо всякой на то причины. Он украдкой взглянул на себя в зеркало заднего вида, пригладил волосы, поправил галстук… сам себя проклиная за неуместный «выпендреж».
Машина притормозила у входа. Из сада, оглушительно лая, вылетел Вампир. Энтони ласково потрепал собаку по загривку, негромко скомандовав: «Сидеть!»
Скрипнула открываемая дверь. Энтони нарочно не поднял головы, словно всецело был поглощен общением с лохматым любимцем. Однако пульс его участился до барабанной дроби.
— Энтони! — воскликнула Мей срывающимся голосом. — Слава Богу! Я уж думала, отцу стало хуже или… или ты попал в аварию!
Вот теперь Энтони поднял голову. Да у нее же глаза на мокром месте и губы дрожат!..
— Мей! — Он поспешно взбежал по ступенькам, сверился с часами, застонал, порывисто обнял молодую женщину за плечи. — Я и не думал, что уже так поздно! Прости, пожалуйста, я должен был позвонить!
— И ничего ты мне не должен, — всхлипнула она, пряча лицо у него на груди. — У меня нет ни малейшего права тебя отчитывать… Просто я ждала, ждала, а тебя все нет. Я хожу взад-вперед, каждую минуту подбегаю к окну, а ты как сквозь землю провалился…
