Аманда Карпентер - Напрасные опасения
Никки познакомилась с экономкой Энн, седеющей женщиной лет пятидесяти с отрывистой речью и деловой манерой держаться, но явно добросердечной, и с ее немногословным мужем, валлийцем Гэвином. Он просиял, когда Никки похвалила то, как образцово он содержит земельные угодья — это было гордостью
Гэвина. Супружеская пара занимала отдельную двухкомнатную квартиру в цокольном этаже. Первоначально там помещался винный погреб, дверь в который вела из кухни.
Энн одинаково сердито ворчала на Чарлза и на трех кошек и двух приблудных щенят, которые устроили бедлам, обосновавшись на теплой, просторной кухне. Повернувшись к Ник-ки, Энн добродушно рассмеялась:
— В их распоряжении весь огромный дом и шесть акров парка — и где же они все время торчат? Прямо у меня под ногами!
— Я вижу, они вас совсем не боятся, — с живостью заметила Никки.
Чарлз не снизошел до ответа. Он растянулся на полу посередине кухни. Его крепкая худощавая фигура мешала проходу, но по крайней мере сейчас он вел себя, как подобает ребенку, а не сбивал с толку не по годам развитым самомнением. Он играл с одной из дворняжек — маленькой собачкой, у которой тревожно бегали глаза и отчаянно колотился хвост. Никки обратила внимание, как нежно мальчик обращается с собакой, и это ее умилило. Ох уж эти Бьюмонты! Они точно знают, как задеть слабые струнки ее сердца, и делают это как бы между прочим, без усилий — им стоит лишь вести себя естественно.
Ужин был простой и состоял из холодного мяса, салата и превосходного мозельского вина. Чарлзу разрешили подольше не ложиться спать, но мальчик так разошелся, что Харперу пришлось отправить его в детскую мыться и ждать вечерней сказки.
Предоставленная самой себе, Никки поднялась в свою спальню и насладилась созерцанием чудесной комнаты. Все вещи были распакованы, аккуратно развешаны и уложены в шкафу и в комоде, а косметика и расчески лежали на туалетном столике розового дерева. Энн побывала в спальне до Никки и все сделала. Никки едва успела снять свитер, собираясь принять душ, как раздался стук в дверь. Она обернулась, стоя посреди комнаты, и крикнула:
— Входите.
Харпер просунул голову в проем двери. Его появление нарушило интимность окружающ&й обстановки. Он вежливо улыбнулся.
— Вы уже собираетесь спать? Может быть, спуститесь вниз?
Никки посмотрела на часы. Было начало десятого.
— Я еще не ложусь. Просто хотела сначала принять душ. А потом я спущусь.
Темные глаза внимательно смотрели на нее.
— А вы сами справитесь? Если вам надо помочь вымыть голову, то скажите.
Никки покраснела. Она чувствовала, как жар приливает к лицу, и это ей очень не понравилось.
— А вас это действительно не затруднит? — запинаясь, спросила она и тут же еще больше покраснела, так как решила, что не поняла его — он, наверное, имел в виду прислать на помощь Энн.
При виде ее смущения его улыбка стала чуть-чуть насмешливой. Он открыл дверь и не спеша вошел.
— Если бы меня это затруднило, я не стал бы предлагать, — мягко заметил он. — У вас есть шампунь?
— Э… в ванной, должно быть, — сказала Никки и пошла туда. Шампунь и бальзам были на полочке.
Харпер последовал за ней. В крошечном туалете они едва поместились вдвоем. Когда Никки выпрямилась, осторожно держа флаконы, то задела его. Большие ладони Харпера, теплые и сильные, дотронулись до ее тонкой талии. Он взял за края майку и потянул наверх. Никки прижала руки к бокам и, задыхаясь, произнесла:
— Не нужно снимать.
— Нужно, иначе вы ее замочите, — строго сказал он, поднимая наверх ее руки. Прикосновения Харпера были словно бархатные — во всяком случае, ей так казалось из-за чрезмерной чувствительности. Кожа покрылась пупырышками, и Никки вся сжалась, чтобы унять дрожь.
Харпер одновременно заботливо и насмешливо спросил:
— В чем дело? Вы что, без лифчика?
— Вовсе нет! — Господи, что за неловкая ситуация, подумала Никки, смутившаяся от ощущения его сексуальной притягательности, но слишком гордая, чтобы этому поддаться. Тело у нее от напряжения одеревенело.
— Тогда что? — прошептал он, дотрагиваясь губами до ее уха.
К такому повороту событий она не была го-това — это оказалось и лучше, и хуже того, что она ожидала.
А Харпер тем временем воспользовался — для него было бы странно этого не сделать — ее смущением и ловко стянул майку через голову Никки. Хотя на ней был надет лифчик, она инстинктивно закрыла грудь руками. Краем глаза Никки увидела, как он протянул ей пушистое полотенце, и уткнулась в него пылающим лицом, а Харпер подтолкнул ее к раковине и нагнул ей голову. Она послушно покорилась, радуясь тому, что он не видит ее лица. Раздался шум воды, и голова Никки оказалась под струей. Харпер дважды намыливал ей голову шампунем, затем втер бальзам в мокрые завитки. Все это он проделал спокойно и основательно, вытирая мыльную пену, стекающую по ее тонкой шее. Никки показалось, что мытье длилось слишком долго, а закончилось внезапно — Харпер, видимо тоже весь в напряжении, как и она, вдруг закрыл воду и набросил концы полотенца на ее мокрые волосы. Разгоряченное тело Никки обдало прохладным воздухом, и она сообразила, что Харпер отодвинулся от нее. Не отнимая полотенца от горящего лица, она приглушенно сказала:
— Спасибо.
— Не стоит. Я разведу огонь в малой гостиной, чтобы вы смогли высушить волосы.
Голос Харпера звучал сухо и отрывисто, совершенно не соответствуя ласковым, чувственным прикосновениям его пальцев. Никки осмелилась приоткрыть один глаз и выпрямилась, недоумевая, с чего это у него так измени-лось настроение. Но он уже ушел. Ему бы уйти раньше, когда она находилась в смятении от нахлынувших чувств, вызванных его присутствием. Но теперь, когда его не было рядом, она ощутила странное одиночество.
Все это нелепо — ведь она действительно не хотела, чтобы он оставался. Но вся беда была в том, что она не знала толком, чего хочет. Она запуталась в противоречивых желаниях.
Сердито насупившись, она разделась и вытащила из косметички хирургические резиновые перчатки, которые купила в аптеке, чтобы предохранять руки при мытье. В перчатках она и сама бы справилась со своими волосами, виновато подумала Никки. Она снова почувствовала себя смешной: как будто она плутует за игрой в карты и радуется, что ее до сих пор не уличили. Аккуратно надев перчатки, она встала под теплый душ.
Сильная струя воды окатила тело, и напряженные мышцы расслабились. Никки вздохнула, прислонилась к стене и откинула голову.
Так чего же она надеялась достичь своим трюком? Последние три дня напоминали марафонский бег. И не только потому, что изменился весь ее жизненный распорядок и с этим было связано много волнений. Главное — это дало толчок к зарождению ранее неведомых ей мыслей и чувств, а хуже всего было то, что она неправильно истолковала внимание к ней Хар-пера.
