Кэтрин Дженсен - Выйти замуж за принца
— Ты все сказала? — сдавленным голосом спросил он, когда она умолкла, задохнувшись.
Она коротко кивнула.
— Теперь, когда ты глубоко оскорбила и мою семью, и лично меня, я тоже кое-что скажу, — отчеканил Якоб.
Он оперся руками о постель по обе стороны от Эллисон, вплотную приблизив лицо к ее лицу. В глазах его пылал такой жаркий огонь, что она испугалась.
— Я когда-нибудь объясню тебе, какое значение в современном мире имеют драгоценности и титулы. А пока, принцесса Эллисон, ты будешь носить мое кольцо везде и всюду, чтобы все его видели, даже если тебе очень неприятно быть моей женой. Все, — ты слышишь? — все должны поверить, что наш брак настоящий! — Он мимолетно коснулся губами ее губ, но она держала их плотно сомкнутыми, не собираясь уступать. Когда он отстранился, гнев в его глазах стал холодным, пугающим. Она уже не знала, что хуже — то черное пламя или этот темный лед. — Ты поняла меня?! — выдавил он сквозь зубы.
— Да, — прошептала Эллисон.
Ей вдруг пришло в голову, что если она не выполнит свою часть сделки, то есть не сыграет отведенную ей роль в этой брачной афере, то вполне возможно, что и Якоб не будет считать себя обязанным выполнять свою — не отбирать у нее Крея!
Она облизнула губы и с трудом произнесла:
— Ты думаешь, я сумасшедшая, да? Конечно, надо было бы запрыгать, вереща от восторга, что мне так повезло. Это кольцо... — Она подняла руку вверх. — Оно действительно великолепное, Якоб! У меня и в мыслях нет охаивать его или традиции твоей семьи. Я знаю, что и то, и другое значит для тебя гораздо больше, чем цена, которую могут дать за эту драгоценность у Кристи. Прости, просто иногда я ничего не могу с собой поделать. Деньги кажутся лишь необходимым злом. Мы все в них нуждаемся, чтобы выжить. Но в таком количестве они меня пугают.
— Ты чертовски сексуальна! — пророкотал Якоб. Казалось, его глаза заполнились ее отражением.
Она попробовала высвободить руки из-под его ладоней. Он отпустил их, но тут же притянул ее к себе.
— Ну что ты за человек! — возмутилась она. — Я только что нанесла оскорбление твоим предкам и отвергла все то, что тебе дорого. Неужели это тебя возбуждает?
— Нет, — сказал он, поворачивая ее подбородок так, чтобы снова видеть глаза. — Меня возбуждаешь ты! Любая другая женщина из тех, кого я когда-либо знал, лепетала бы, не закрывая рта, о том, на что собирается потратить состояние только что приобретенного мужа. Полеты на выходные в Париж за покупками, коллекционирование пасхальных яиц работы Фаберже, аукционы в Лондоне, завтраки в Риме. Ты же ведешь себя так, как будто сумма больше сотни баксов прожжет дырку у тебя в кармане. А ведь ты должна понимать, что эльбийским принцессам по закону положено щедрое денежное содержание из королевской казны на их личные расходы. В твоем случае эта сумма составляет около двадцати тысяч долларов.
Эллисон молча уставилась на него. Он усмехнулся.
— Ну как, твоя хорошенькая благоразумная головка еще не закружилась? Разумеется, все текущие расходы, твои и Крея, уже оплачены. А эти деньги предназначены на одежду, поездки, причем не связанные с официальными обязанностями при дворе, с личными подарками членам семьи.
У Эллисон перехватило дыхание.
— Конечно, ты собираешься все это раздать, чтобы успокоить свою совесть? Не так ли? — Намек на улыбку чуть смягчил твердую линию его губ.
— Ну, не все, — сказала она, продолжая вырываться, но уже с меньшей энергией. Глаза у него на самом деле неотразимые. Буквально опьяняют. — Маме с папой давно пора перекрыть крышу на доме во Флориде. И, наверное, совсем неплохо будет купить парочку новых платьев! — И на этот раз не в отделе уцененных товаров, грустно подумала она про себя, вспоминая унизительные походы в дешевые магазины и на распродажи.
— Прекрасно, — пробормотал Якоб. Его губы опять скользнули по ее губам, потом переместились к шее.
Она крепко зажмурила глаза и напряглась.
— Не надо, Якоб, не могу... не хочу...
— Я тоже не хочу, — проговорил он. — Но мне кажется, это сильнее и тебя, и меня. Когда мы с тобой одни, мы словно бы части одного целого, и лишь по чистой случайности между нами оказалось слишком много воздуха. И меня тянет приблизиться к тебе так, чтобы между нами не оставалось ничего.
Она почувствовала, как к глазам подступают слезы.
— Не говори таких вещей!
— Почему?
— Потому что... — Она не хотела открывать ему все, что было у нее на сердце. Он найдет, как воспользоваться ее уязвимостью. Разве он не ушел тогда от нее, как только понял, что она в него влюбилась?
— Потому что, по-твоему, — попробовал отгадать он, — я говорил то же самое другим женщинам, с которыми спал?
Не так далеко от истины! Она молча кивнула, онемев от перехватившего горло спазма.
— Поверь, я никогда не говорил другой женщине того, что сказал сейчас тебе. И никогда не говорил женщине, что люблю ее.
— Ты и мне никогда не говорил, что любишь...
— Да. — Глаза Якоба потемнели, так что не стало видно зрачков. Он крепко сплел руки у нее на талии. — И не скажу этих слов, пока не буду уверен, что это правда, пока не удостоверюсь, что и моя избранница чувствует ко мне то же самое.
— А если такое время никогда не наступит?
— Буду по крайней мере знать, что никого не обманул. Я никогда не лгал, чтобы затащить женщину в постель. Я никогда не лгал тебе, Элли, — просто не говорил о себе всего.
— Это ничем не лучше лжи, — упрямо сказала она.
— Ошибаешься! Ложь — это совсем другое. Ложь обкрадывает душу. — Его пальцы двигались вверх и вниз по ее спине, легко скользили по лопаткам, словно уговаривая Эллисон расслабиться. — Я не буду лгать тебе. Просто не могу сказать всего — пока не могу.
— Неужели у тебя и сейчас есть от меня тайны?
— Да, у меня есть тайны. Не только от тебя одной. Надеюсь, что в один прекрасный день все изменится. Но пока я должен молчать, а ты должна верить, что я выполню свои обещания.
— Верить тебе? — Она не отводила от него глаз. Неужели он так быстро все забыл? — Ты же бросил меня и нашего ребенка, причем дважды, и еще хочешь, чтобы я тебе верила?
Он поморщился, по лицу пробежала тень боли.
— Да, хочу! У тебя нет выбора. Я тебе нужен.
— Нет, не нужен! — сказала она с вызовом.
Он покачал головой и снова поцеловал ее — нежно, обольщающе.
— Мы все это уже обсуждали. И ты знаешь, что это не так. — Его губы опять на миг прижались к ее губам. — Носи мое кольцо. Будь моей женой, — прошептал он.
— Якоб, я... — Сосредоточиться и вести себя разумно было трудно.
— Я хочу тебя, Элли! Так сильно, как никогда еще не хотел никакую другую женщину. Клянусь Богом, это правда!
