Кэтрин Дженсен - Выйти замуж за принца
— Впрочем, не страшно, — Фредерик небрежно махнул рукой. — Главное то, что ситуация под контролем. Чиновники американского Госдепартамента снабдят нас нужными документами, удостоверяющими трехлетний брак. Даже если журналисты решат покопать, то ничего не найдут. А что родственники этой женщины?
— Эллисон при мне позвонила родителям и попросила их ничего не говорить ни о дате, ни о деталях нашего брака. Я стоял рядом и слышал каждое слово. Ее друзьям в любом случае ничего не было известно об отце ребенка, она никогда никому не рассказывала об этом.
— Хорошо... Прекрасно. — Королевский советник довольно засмеялся. Томас изящно выруливал к выезду на аэропорт.
— Совсем не обязательно так веселиться, — проворчал Якоб.
— А почему бы и нет? Все идет очень гладко. Через год в это время мы уже сдадим в архив постановление о разводе. И тогда ты сможешь жениться на графине ди Таранто. Ее отец горячо одобряет такой брак, даже несмотря на небольшую заминку.
— Еще бы ему не одобрять, — насмешливо заметил Якоб, — этому загребущему старому козлу.
— Графиня — красивая женщина. И способна к деторождению, говорят.
— Господи, неужели они проверяли ее, словно какую-нибудь призовую свиноматку?
Фредерик откинулся на спинку сиденья, прикурил длинную коричневую сигарету и стал попыхивать с видимым удовольствием.
— Когда у тебя с графиней появится настоящая семья, мой мальчик, не должно быть никаких сомнений в том, кто твой законный наследник. Принимая такие меры сейчас, ты делаешь добро и этой американке, потому что избавляешь ее семью от унижения и даришь ей целое состояние. В знак благодарности она подпишет бумаги с отказом от притязаний ее сына на трон в будущем.
Боже, до чего противно! Волна ярости накрыла было Якоба, но он взял себя в руки. Сейчас нужно предпринимать лишь то, что будет наилучшим решением для Эллисон и для его страны. Но на будущее у него уже наметились кое-какие идеи. Рискованные, даже опасные. Только время покажет, сработает ли тот план, очертания которого начали проступать сквозь хаос мыслей.
* * *Вечером того же дня снежные хлопья падали с серого зимнего неба за окном гостиной Эллисон. На другой стороне улицы сосед укреплял по краю крыши рождественскую гирлянду из разноцветных лампочек. Якоб не находил себе места — поскорее бы покончить со всем! Тяжелый ком сомнений камнем лежал внутри.
— Я готова, — произнес холодный голос у него за спиной.
Он обернулся. На Эллисон было бледно-розовое платье с высоким воротом и длинными рукавами, красиво облегавшими тонкие руки. Юбка доходила до середины икр. Единственное украшение — золотистые обручи серег, интригующе поблескивающие на фоне белой кожи. Светлые волосы зачесаны назад, открывая лицо и низвергаясь по спине непрерывным сияющим потоком.
Золушка, подумал Якоб. Она похожа на сказочную принцессу! Он сделал шаг вперед, протягивая руки, чтобы привлечь Эллисон к себе и поцеловать, но она испуганно отпрянула.
— Якоб, не надо. Мне и так тяжело. Не добавляй мне боли.
Его руки бессильно опустились. Сердце содрогнулось в груди, словно от удара.
— Извини. Просто ты сейчас такая... такая... — Он хотел сказать «красивая», но не решился.
— Надеюсь, так будет нормально. — Она — повернулась на высоких каблуках. — Я ведь не должна быть в белом, не так ли?
— Не должна. Предполагается, что у нас второй медовый месяц.
— Да. Ты мне уже объяснял, — рассеянно пробормотала Эллисон. — Нам пора?
— Если ты готова. Крея ты оставила у сестры?
Она кивнула.
— Он побудет у Дианы до завтрашнего вечера. — Она печально взглянула на Якоба своими нежными глазами цвета морской воды. Сейчас в них было очень мало синевы, больше зеленого. — Где именно состоится церемония?
— В кабинете судьи, в Манхэттене. Все устраивает ваш Госдепартамент. Этот судья — старый друг моего отца.
— Очень удобно.
Нотка сарказма в ее тоне — верный признак того, что к Эллисон возвращаются ее прежняя смелость и боевой дух. Щеки ее порозовели.
— Ночь мы проведем в квартире, которую содержит наша семья на Парк-авеню. Если все будет идти как запланировано, то утром, перед отъездом из города, можно будет, если ты захочешь, осмотреть некоторые достопримечательности...
— А как с репортерами? — нахмурилась Эллисон.
— Привыкай! Они всегда крутятся возле тех, кого публика считает знаменитостью. Главное для нас — дать им лишь ту информацию, какая полезна нам. — Он помолчал, о чем-то думая. — Их не было в Нантикоке, так как они еще ничего не пронюхали. Завтра, после выхода «Таймс» со статьей, ситуация резко изменится. Кстати, мы поедем не на лимузине. Чем меньше внимания привлечем к себе, пока у нас нет на руках свидетельства о браке, тем лучше.
Эллисон настояла на том, чтобы самой вести машину. Ее маленький автомобиль верно служил ей уже десять лет. Правда, двигатель с недавних пор иногда бывал не в настроении, но она точно знала, когда наподдать еще чуточку газу и когда нажать на педаль сцепления, чтобы машина стала послушной.
Они проехали уже миль двадцать по направлению в Нью-Йорку, но так и не сказали друг другу ни слова. Якоб, сидевший рядом, упорно смотрел сквозь боковое стекло на проносящийся мимо заснеженный пейзаж. Все дома украшены к праздникам хвойными гирляндами и венками, рождественскими сценками, пластмассовыми Санта-Клаусами и оленями.
— Ты обещал, что мы порепетируем мою роль, — неожиданно напомнила Эллисон — выносить и это молчание, и свои тревожные мысли стало невмоготу. — Я немного думала над этим. Библиотекарша — звучит слишком пресно. Что, если сказать репортерам, что я исполнительнца экзотических танцев и ты встретил меня на холостяцкой вечеринке?
Якоб повернул голову и пристально посмотрел на нее. Его глаза были темны, словно эбеновое дерево. Ей показалось, что они раздевают ее донага. Под этим взглядом ее щеки вспыхнули румянцем.
— Да, — произнес он, снова отворачиваясь к окну. — Но сначала мне придется как минимум научить тебя лгать не краснея.
* * *Почти в сумерках они остановились перед внушительным гостиничным комплексом в окружении дорогих магазинов. Слуга открыл перед Эллисон дверцу машины, притворившись, будто не заметил, что она приехала не на «ягуаре» или «порше».
События последующих двух часов, как ей показалось, уже не требовали ни ее внимания, ни участия. На отдельном лифте их подняли на крышу небоскреба, в пентхаус, Якоб взял ее под руку и повел через анфиладу богато убранных комнат. Блестящие хрустальные стаканы и фужеры на крышке бара, гобелены, явно дорогие, на стенах, роскошная мебель — сокровищ было так много, что разбежались глаза.
