Развод. (не)фиктивная любовь (СИ) - Стоун Ева

Я пока не хочу думать о том, почему эта новость настолько сильно повлияла. Ведь нормально, когда твой бывший по работе уезжает по делам.

В этом должно быть ничего такого. А у меня — ощущение надвигающегося конца света, очень напоминающее то, когда меня, беременную, выслали из страны.

Я заранее чувствую себя оторванной от Артура, и это ужасно…

— Я буду стараться прилетать, — говорит он. — Но обещать не могу, поэтому…

— Я понимаю. Работа, — снова пытаюсь улыбнуться, получается криво. — И когда ты улетаешь?

— Сегодня, — со странной интонацией в голосе говорит он. — У меня ночной рейс. Расстояние неблизкое, заодно и высплюсь.

Как сегодня? Это слишком скоро. Чувствую, как в горле появляется огромный ком, который, как ни пытаюсь, а проглотить не могу.

Переминаясь с ноги на ногу, я скрещиваю руки на груди. Мне одновременно хочется убежать от этой беседы и остаться здесь с ним на многие часы, чтобы насытиться его присутствием и не тосковать по нему, пока он будет в отъезде.

— Саре я уже обо всём рассказал. Пообещал, что привезу подарки, — тут Грозовой обезоруживающе улыбается, и это ощущается как контрольный выстрел в голову.

А дальше мы с ним прощаемся. Я желаю ему мягкой посадки, и чувствую, как на глаза всё-таки накатываются слёзы.

Наступает тишина.

Он всё стоит на пороге, а я всё никак не могу закрыть дверь.

И тут он тянет ко мне руку, которой обхватывает талию и прижимает меня к себе.

— На прощание, — поясняет он и обнимает меня второй рукой.

Я отвечаю ему, и, вжав голову в его грудь, тоже обнимаю.

Не знаю, сколько мы так стоим, но нам обоим тяжело разрывать объятия.

Шмыгнув носом, я рукавом спешно вытираю слёзы и снова желаю ему, чтобы и проект, и поездка прошли удачно.

А потом закрываю дверь, и мне хочется прямо как в любовных романах, скатиться по ней вниз, обливаясь слезами.

Руки сжимаются в кулаки от бессилия, и весь остаток дня я мечусь из угла в угол, как загнанный зверь. Эмоции окончательно побеждают, буквально заваливают меня на лопатки, и…

Вот я уже в такси еду в аэропорт, потому что если я нашла правильную информацию, то именно оттуда через несколько часов должен вылететь самолёт Грозового.

Меня поражает собственная решительность, когда я подхожу к девушке у стойки бизнес-лаунджа и требую, чтобы она меня впустила, пригрожая ей фамилией мужа.

Да, именно так. Мужа.

За двенадцать месяцев ни один из нас так и не подал на развод.

Вхожу в бизнес-лаундж и сразу же теряюсь, так как ещё и сердце бьётся так отчаянно и громко, что я даже окружающего меня шума не слышу.

Блуждая среди островков мягких кресел, я взглядом выискиваю Артура. Правда, я не знаю, что буду ему говорить, когда отыщу.

Но по канону жанра не я его нахожу первой, а он меня.

И, кажется, сначала он не верит своим глазам. Собранный, в чёрном, мягком на ощупь спортивном костюме — видимо, для комфорта во время долгого перелёта.

— Марьяна? — он впивается в меня взглядом и подходит ко мне так близко, что едва не сшибает меня с ног. — Что ты здесь делаешь? Что-то случилось с Сарой?

— Нет, нет, — сразу же успокаиваю его.

Логично, что он подумал, что я здесь по какому-то экстренному делу.

— Тогда… — он смотрит на меня вопросительно и немного расслабляется.

Совсем немного, в остальном он так же сильно напряжён, как и я. Стою перед ним, проглотив язык, я чувствую, как спрятанные в кармане пальто руки дрожат.

— Зачем ты меня здесь искала, Марьяна? — постановкой своего вопроса он толкает меня в пучину стыда.

Потому что так и есть, и отпираться нет смысла.

— Да, я тебя искала, — туго сглатываю.

— Зачем? — резко и быстро задаёт вопрос он, словно ему важно узнать причину.

— Я… я не знаю зачем, — прячу взгляд в пол. — У меня нет слов, чтобы объяснить причину.

Какое-то время мы молчим, а я всё надеюсь, что Грозовой сделает первый шаг. Словом, действием, чем угодно.

— Марьяна, — он кладёт руку мне на подбородок и вынуждает посмотреть ему в глаза. — Ты же зачем-то сюда примчалась, — его взгляд околдовывает меня. — Я хочу слышать, что ты хочешь мне сказать.

В этот момент мне хочется провалиться сквозь землю, раствориться и исчезнуть. Я не думала, что открывать свою душу и сердце будет так тяжело.

Да и, положа руку на сердце, я надеялась, что он выручит меня, сам произнесёт нужные слова и… и начнётся новая эра.

Но он молчит. Ждёт слов от меня. А я понимаю, что не могу. Не могу — и всё тут, хоть убейте.

— Я просто хотела пожелать тебе мягкой посадки, — убираю его руку со своего лица и отступаю на шаг назад.

Он смотрит на меня в неверии и широко распахивает глаза.

— В очередной раз? — укалывает меня он. — Желаешь мне мягкой посадки?

— Ну вот такое глупое было у меня желание, — с губ срывается нервный смех.

— Я знаю, что ты не этого хотела, — наступает Грозовой, а я начинаю пятиться, то и дело запинаясь за роскошные кресла бизнес-лаунджа.

— Тебе показалось…

— Чёрта с два мне показалось, — он берёт меня за руку, притягивает к себе, заставляет вдохнуть его запах, от которого подкашиваются ноги. — Просто скажи, зачем пришла. Правду, Марьяна. Я хочу слышать правду.

— А я тебе и сказала, — выдёргиваю руку и, как ошпаренная, отшатываюсь от него, несмотря на то, что даётся мне это безумно тяжело. Впрочем, как и моя ложь. — Дай знать, когда приземлишься. Я передам Саре от тебя привет.

Глава 24. Не зря

Хорошо, что когда я возвращаюсь домой, мама и Сара уже спят.

Потому что у меня истерика. Тихая, но при этом оглушающе сильная. Такая, что я, давясь слезами, мечусь по первому этажу и не знаю, куда себя деть.

Хватаюсь за голову и опускаюсь на диван. Всё тело гудит, а сердце выпрыгивает из груди и бьётся так сильно, что, кажется — вот-вот переломает мне рёбра.

Меня колотит. И из клубка чувств я никак не могу выцепить то самое — раненое и кровоточащее.

Зря я поехала в аэропорт. Надо было думать головой, а не поддаваться эмоциям.

Одному Богу известно, что теперь обо мне думает Артур…

Мне стыдно за то, что я сделала. Этот стыд пропитывает меня от макушки до кончиков пальцев. Я чувствую его в каждой клеточке.

Кошусь на часы — Артур вылетает через девять минут, и наверняка уже расположился в самолёте.

Я пытаюсь силой заставить себя расслабиться — ведь теперь уже ничего не поделаешь. Он улетает, а я здесь. Возможно, даже неплохо, что у нас есть ещё один год для того чтобы…

Для того чтобы что?

Больно кусаю себя за нижнюю губу и продолжаю нарезать круги по гостиной.

Интересно, что он хотел, чтобы я ему сказала там, в аэропорту? И почему сам не взял на себя инициативу, если понимал, что между нами есть недосказанность?..

Иду на кухню, чтобы набрать себе стакан воды. Дрожащей рукой беру стакан, подношу к крану — и через окно возле раковины вижу странное.

Время позднее, а у нас на улице стоит машина. Фары включены.

Но вот они гаснут, не давая мне рассмотреть очертания автомобиля. Только вот сердце всё равно подпрыгивает в груди.

Наливаю воды. Делаю глоток.

И вижу, как открывается калитка. В свете уличных фонарей многого не разглядеть, но я вижу всё, что мне нужно.

Стакан падает в раковину, вода разбрызгивается по стене и окну, а я бегу к двери. Заведя руку над дверной ручкой, я застываю.

Это точно он. Артур. Он никуда не улетел и пропускает свой рейс…

Ничего не понимаю. А ещё мне безумно страшно столкнуться с ним лицом к лицу после нашего незаконченного разговора.