Элайн Крауфорд - Эхо любви
— Ты об этом не пожалеешь, никогда.
— Я знаю, — ощущая некоторую слабость, она опустилась на траву.
Они вспомнили, что Каули могут вернуться с минуты на минуту.
— Будет лучше, если мы поспешим со сборами, пока управляющий не вернулся, а то возникнут проблемы.
Кол улыбнулся, обнаруживая милые ямочки.
— Я пойду седлать коней, — он зашагал рядом с ней. — Когда-нибудь, если мы приедем сюда навестить родителей, извинюсь за этот поступок.
— Да, — сказала она, ее доверие нарастало. Ее родители должны принять ее замужество и пригласить их вернуться. Она хочет пережить свои мечты, а не мечты ее матери.
Она ощутила такой прилив радости, что рассмеялась и бросилась бежать, высоко подбрасывая подол юбки. Затем, подхватив подол, стремительно бросилась вниз с холма, под уклон.
— Спорим — ты не догонишь меня!
Марти слышала его смех, затем радостный возглас, перед тем как он побежал за ней. Она летела через луг. Она была уверена, что на этот раз победит его в беге.
Раздался острый треск винтовочного выстрела. Марти остановилась и огляделась вокруг, когда шум от выстрела эхом прокатился по долине и начал затихать вдали. В паре сотен ярдов на запад Бен Каули скакал во всю мочь, в руках у него была винтовка. Марти обернулась в поисках Кола. В первое мгновение она не видела его. Затем увидела белое пятно его рубашки, его голубые джинсы, среди маков, в траве. Он лежал неправдоподобно неподвижно.
Холодок пробежал у нее по спине.
Он лежал как мертвый.
— Кол?
Он не пошевелился.
— Кол! — Марти подбежала к нему. Опустилась на колени и перевернула его. Слева, под ребрами, растекалось большое кровавое пятно. Она закрыла это место рукой и взглянула в его лицо. На нем застыло прекрасное выражение, его глаза были широко открыты, но ничего не видели.
— Нет! — этого не могло быть. Марти бросилась ему на грудь, приложила ухо к сердцу, слушая его удары. Не было даже малой надежды.
— Марти!
Она поднялась.
— Марти! — перед ней было лицо Бена. — С тобой все в порядке? Я остановил его, пока он не схватил тебя.
— Схватил меня?
О чем он еще говорит? Разве он не видит? Она попыталась оттолкнуть его. Но он держал ее крепко и сильно встряхнул:
— Он что-нибудь сделал с тобой?
— Он мертв.
— Да, я знаю, — он встряхнул ее снова. — С тобой все в порядке?
Боль пронзила ее сердце, и она отвернулась к воде. Кол… Все… Все рухнуло. Слезы хлынули у нее из глаз, вниз по лицу, и она знала, что вместе со слезами из нее, так же как у Кола с кровью, уходит жизнь. Слезы, слезы возможного счастья рекой вытекали из нее. Они предназначались Колу. Она должна бы сделать это раньше, сберечь его, пока не стало слишком поздно. Она не могла терять его сейчас, они только начали жить вместе… «Кол, подожди меня. Пожалуйста. Подожди…»
Холодный ветер обдувал лицо Бренн, высушивая ее слезы. Смахивая их, она взглянула через занавеску во двор и почувствовала холодную влажность дождя, идущую из окна. Она застыла в неподвижной позе до тех пор, пока не осознала, что это сон, только сон и ничего больше. Но несмотря на это, она чувствовала эмоциональную разбитость.
Она включила свет и взяла часы, лежащие на прикроватной тумбочке. Десять минут восьмого.
Не может быть, ведь еще так темно. Тогда вспомнила, что не переводила время. В Нью-Йорке Рон уже сейчас собрался на работу. Она могла бы позвонить ему и вернуться в реальность. Помня, что телефон в библиотеке, Бренн мигом сбежала вниз и включила свет.
Он ответил с третьего звонка.
— Да? — он говорил немного раздраженно.
— Привет, это я.
— Ты уже дома? Как дорога?
— Нет. Я все еще в Калифорнии. Адвоката нет на месте, и поэтому вернусь только завтра. Я поехала на ранчо и провела ночь здесь.
— Великолепно. Конечно, лучше все посмотреть на месте. Как твое первое впечатление?
Бренн сообщила ему о своих первых впечатлениях о долине:
— Это на самом деле прекрасное место.
— И достаточно близко расположено от Бакерсфилда? И можно все это разбить на участки?
— Рон, может быть, мы поговорим об этом позже? Я только что проснулась и пришла в себя от самого тяжелого кошмара в моей жизни. И мне было необходимо убедиться, что ты на месте.
— Конечно, я здесь. Я всегда думал, что мы доверяем друг другу.
— Ты не понял. Мне приснилось, что… кто-то был… Я подумала, я просто хотела услышать твой голос.
На другом конце провода он засмеялся:
— Ты порой ведешь себя, как ребенок. Давай вернемся снова к ранчо — сколько акров оно занимает?
К тому времени, когда Рон задал вопрос о размерах владений, Бренн уже повесила трубку. Она чувствовала себя даже более расстроенной, чем до звонка. Он не только не успокоил ее, но нетактичными вопросами о собственности ухудшил ее душевное состояние. Она думала сейчас совсем о другом. И чем больше углублялась в разгадку своего сна, тем больше осознавала, что ее грезы связаны с мыслями о собственной жизни и о связях всего этого с прошлым.
Может быть, позвонить маме? Возможно, она могла бы дать ей некоторые ответы. Она снова сняла трубку и набрала номер. Из произнесенного «Алло» на другом конце провода, Бренн поняла, что разбудила ее.
— Извини, я подумала, что ты уже встала.
— Это ты, Бренн?
— Да, я в Норвуде, на ранчо. Я провела здесь ночь.
— Х-мм. Как тебе место, приятное?
— Да. Великолепное. Прекрасное. Это собственная маленькая долина. И дом — старый, но в хорошем состоянии. Очень уютный.
— Все это очаровательно звучит. Может быть, потом я съезжу туда, когда закончатся хлопоты, связанные со свадьбой. Сейчас очень напряженное время, да еще ведь твой отец такой скряга, он даже не пытается понять, что требуется нанять электрика… Я уверена, что если Рон происходит из более… Ну, ты знаешь… Более порядочной семьи. Хорошо, я просто хочу сказать, что это свадьба нашей единственной дочери и мне совершенно не безразлично, как все организуется и получится. Я хочу, чтобы мы не ударили в грязь лицом.
Свадьба была сейчас самой последней вещью, о которой Бренн могла думать.
— Мам? Пожалуйста! Что точно рассказывала тебе тетя Сара о прабабушке Марте? Ты говорила, что она жила здесь в течение последних лет жизни. Сама тетя Сара или другие родственники были в это время рядом с ней?
— Нет, я не думаю. Тетя Сара говорила, что прабабушка Марти вела очень замкнутый образ жизни и еще больше отдалилась, когда умер ее муж. Она просила, чтобы ее оставили в покое и не беспокоили без особой надобности. Перед самой смертью она говорила, что смерть прадедушки Винстона была для нее, как потеря обоих родителей. Это было очень странно. Марти и Винстон вообще очень редко проводили время вместе.
