Кей Мортинсен - Всё вернётся
— Сегодня была хорошая погода, да? — весело сказал Томми, подпрыгивая около нее.
Рената подумала, что мальчуган, очевидно, решил, потренироваться в светской беседе.
— Просто чудесная, — согласилась она, еще раз порадовавшись его присутствию.
Она взяла мальчика за руку. Он был счастлив.
— Вы приехали издалека? — спросил Томми, когда они спускались по лестнице.
— Из Италии, — серьезно ответила она. — Это действительно далеко отсюда.
Томми вскочил на перила, съехал по ним вниз и быстро взбежал по лестнице.
— Много машин на дороге? — вежливо поинтересовался он.
Рената посмотрела на Мартина, увидела в его глазах веселый блеск, и они оба громко рассмеялись.
— Что… что я такого сказал? — растерялся Томми.
— Ох, дорогой мой! — проговорила Рената, надеясь, что не обидела мальчика. Томми приблизился к ней, и она нежно обняла его за плечи. — Ты выглядел очень взрослым, совсем не похожим на себя. Но это было весьма удачное… гм…
— Копирование беседы взрослых на коктейле, — закончил за нее Мартин.
— Да, абсолютно верно, — согласилась Рената.
Томми снова засиял, абсолютно удовлетворенный объяснением.
Когда они вошли в гостиную, Рената подумала, что вечер, возможно, пройдет лучше, чем она ожидала. Она уже давно не чувствовала себя так легко и непринужденно.
— Время вечерней сказки, — мягко сказал Мартин своему сыну.
Он устроил Ника на диване среди подушек рядом с Ренатой. Томми посмотрел отцу в глаза.
— Если ты захочешь найти мне новую маму…
Мартин ловко отвлек сына от опасной темы, начав рассказывать сказку, полную драматических событий и приключений. Рената и Томми слушали, разинув рты. Конец был, разумеется, счастливым, и слушатели благодарно зааплодировали рассказчику. От избытка чувств Томми поцеловал в щеку Ренату, затем то же самое проделал с Ником. Отца он обнял за шею, и Мартин крепко прижал его к себе.
— Я люблю тебя, папа.
— Я тоже люблю тебя, — ответил растроганный Мартин.
Наблюдавшая эту трогательную сцену Рената едва не расплакалась. Этот, по существу, семейный вечер открыл для нее нового Мартина, и ей отчаянно захотелось понравиться ему, чтобы он поверил ей, а не злобным слухам, которые распространялись о ее отце. Рената по-прежнему была уверена, что Мартина просто ввели в заблуждение, а он безоговорочно поверил. Его можно понять.
Рената решила задержаться в Гринвуде, чтобы убедить Мартина в том, что имя ее отца должно снова появиться на генеалогическом дереве семьи Фарино.
— Вы готовы пойти на ужин? — мягко спросил Мартин.
Его глаза волнующе блестели. Рената решила, что это всего лишь отсвет канделябров, но на какое-то мгновение она приняла этот блеск за нечто другое, и у нее затрепетало сердце. Она перевела дыхание и приказала себе не выдумывать того, чего не существует.
— Да, конечно. Кто-нибудь еще будет за столом? — спросила Рената.
— Нет, только вы и я. Вас это смущает?
— Н-нет, — запнувшись, солгала Рената.
Мартин улыбнулся, и от этой улыбки у нее закружилась голова.
— Мы можем вести светскую беседу, как Томми. О погоде, о…
— …О движении на дороге… — засмеявшись, подхватила Рената.
Увидев лукавые огоньки в глазах Мартина, она мысленно поблагодарила Томми, растопившего лед в ее отношениях с Мартином. По крайней мере, думала Рената, прижимая к себе Ника, когда они шли в столовую, я всегда смогу заняться ребенком, если возникнут щекотливые моменты.
Но Рената забыла о миссис Скотт, которая, невзирая на ее возражения, унесла Ника и увела Томми.
— Его нужно покормить примерно через час, — растерянно сказала Рената Мартину, понимая, что миссис Скотт выполняла его указание.
— Покормите. А пока отдыхайте. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы тактично отреагировали на «светскую» беседу Томми.
Рената улыбнулась.
— Как я могла обидеть его? Он потрясающий ребенок, Мартин. Сама непосредственность. Я бы хотела, чтобы мой Ник вырос таким же жизнерадостным.
Мартин наполнил свой бокал вином, а Ренате налил минеральной воды.
— Вы ему очень нравитесь, — тихо произнес он.
Блеск его глаз опять привнес сумятицу в мысли Ренаты. Она вздохнула.
— Мне очень приятно это слышать, Мартин. Томми — умный мальчик, и я думаю, что он не особенно жалует дураков.
Как и его отец, хотела добавить она, но не стала.
Наступила пауза, в течение которой Мартин задумчиво смотрел на нее.
— Вы правы.
Его признание имело для Ренаты важное значение. Она покорила Томми, не приложив и малейшего усилия. Теперь ей предстояло завоевать доверие Мартина. Она понимала, что это будет нелегко, но была полна решимости изменить его мнение о своем отце.
Мартин опустил глаза в тарелку. Рената казалась ему невероятно красивой. Впрочем, перед красотой он мог устоять, но Рената очень быстро завоевала любовь его сына, и это повлияло на отношение к ней Мартина. У него возникло острое желание установить более близкие отношения с женщиной, которая смогла легко вписаться в его семейный круг. То, как они сидели втроем перед ужином, отвечало представлениям Мартина о нормальной семье, которую он мечтал иметь. Спокойная атмосфера в доме, наполненная смехом, теплотой и любовью.
— Сегодня не очень ветрено на улице, — услышал Мартин.
Он поднял голову и засмеялся.
— Простите, я был далеко.
— Интенсивное движение на дороге? — поддразнила его Рената.
Мартин оценил ее шутку и улыбнулся.
— Только в моей голове. Вы ведь знаете, о чем мы будем говорить дальше? — Он старался не смотреть на вздымающуюся грудь Ренаты. — Расскажите о себе.
У Ренаты заблестели глаза, она будто давно ждала этой просьбы. Прекрасно, подумал Мартин, посмотрим, как ты будешь рекламировать себя.
Пока они ели горячее, он внимательно слушал Ренату, периодически поощряя ее, чтобы она могла полностью раскрыться перед ним. Увлекшись, Рената рассказала о своем небольшом доме, о скромной известности отца, о своем увлечении древним фарфором.
Мартин посмотрел на ее руки — тонкие, изящные и чувствительные. Он подошел к буфету и вынул оттуда красивую вазу с отколотым кусочком у основания. Рената осторожно повертела ее в руках и нежно провела пальцами по ее поверхности.
Воображение Мартина разыгралось, и он живо представил, как Рената ласкает его своими чувствительными пальцами. И, когда Рената начала объяснять, как она отреставрировала бы эту вазу, Мартину показалось, что ее речь замедлилась и стала менее внятной, словно она находилась в трансе.
