Натали Иствуд - Поздняя весна
— Но я не…
— Разве вы никогда не целовались с мужчиной?
Джуди вскочила и вытянулась во весь рост.
— Конечно, целовалась! А первый раз я целовалась, когда мне было только пятнадцать.
— И с кем же? С тем, кого зарезали или кому прострелили голову? — с невинным видом уточнила Кэтлин.
— Ну это я чуток приврала, но насчет поцелуев все точно. Вообще-то у меня было несколько романов. — Она решила добавить кое-какие достоверные детали. — Прошлой весной за мной ухаживал один студент. Звали его Чак. Из университета Нью-Мексико.
— Не верю я вам! — улыбнулась Кэтлин.
— Ну и не верьте! — Джуди дернула плечиком. — Мне как-то все равно.
Кэтлин сбросила халат и потянулась за платьем для первого эпизода. Джуди покосилась на ее бюстгальтер. Черные кружева оттеняли молочно-белые идеальной формы полушария.
— Джуди, да вам и делать ничего не придется! Уверяю вас, всю работу сделает Артур. А у этого красавчика в таких делах опыта более чем достаточно! — Кэтлин бросила взгляд в зеркало. — Между прочим, я посмотрела график съемок. Вашу с ним сцену начнут снимать в лучшем случае в пятницу. Так что времени у вас полным-полно. Успокойтесь и отнеситесь к этому как к рядовой работе.
Джуди почесала голову Тимми и, опустив глаза, пробормотала:
— Не понимаю, с какой стати вы мне помогаете?
— Джуди, женщины должны помогать друг другу.
Джуди польстило, что ее причислили к женщинам. Еще раз потрепав Тимми по голове, она поднялась и, уже выходя, буркнула:
— Спасибо.
Во время перерыва Кэтлин подошла к Тому, улучив момент, когда Джуди не было рядом, и с заговорщицким видом произнесла:
— Рекомендую присмотреть за своей юной подопечной.
— А в чем дело? — насторожился тот.
— Она несколько огорчена поворотом сюжета, а ты сам знаешь, особа эта очень и очень взрывоопасная.
— Кэтлин, я ей не нянька и вообще, — он нахмурился, — никакая она мне не подопечная!
— Ну-ну! — Она погрозила пальчиком. — А разве не ты настоял, чтобы она играла роль Саманты? Томми, мы все в ответе за тех, кого приручаем. — И она удалилась, оставив аромат дорогих духов.
Том негромко выругался себе под нос. Он не хотел впускать Джуди в свою жизнь, но с каждым днем это становилось все труднее. Какой же он кретин! Нашел себе на старости лет приключение на задницу! Совсем заигрался!
Когда Джуди подошла к нему и они заняли свои места в ожидании начала съемки следующей сцены, Том с пугающей ясностью осознал, что любит Джуди сильнее родной дочери. Конечно же он любит Мэри, очень даже любит, но, даже когда та была ребенком, почему-то не чувствовал к ней особой привязанности. Может, потому что она выросла вдали от него. А теперь, когда дочь ударилась в религию, он и вовсе не может найти с ней общий язык. На прошлой неделе звонила Барбара и сообщила новость: Мэри хочет бросить учебу. Говорит, университет для нее слишком либерален. Ну а что касается Ричарда, то и с ним отношения не лучше. Рик всегда был маменькиным сынком — наверное, из-за недостатка внимания со стороны отца.
Том бросил на Джуди пристальный взгляд, заметил, какой у нее несчастный вид, и, повинуясь импульсу, сказал:
— Я слышал, вы любите лошадей. Хотите в субботу приехать ко мне на ранчо и покататься верхом?
Она вытаращила на него свои черные глазищи, а потом засияла улыбкой.
— Хочу. Очень хочу!
От мысли, что Джуди приятно быть с ним рядом, на душе у него стало тепло. Для женщины она удивительно проста и бесхитростна, но в этом и заключается ее очарование. По сути она еще совершенный ребенок, подумал Том и, вспомнив про разговор с Кэтлин, добавил:
— И не стоит так переживать из-за какого-то эпизода.
Джуди метнула взгляд на Кэтлин, кокетничающую с оператором, и, сузив глаза, заметила:
— Кое-кто слишком распускает язык!
— А вы бы лучше радовались, что кое-кто вас так опекает!
Началась съемка, и Джуди не успела ответить: впрочем, может, это и к лучшему.
Неумолимо надвигалась пятница. Пока гримерша возилась с макияжем и наряжала ее в белое кружевное платье, Джуди упорно не смотрелась в зеркало. Потом на голову ей напялили парик — волосы длинные, иссиня-черные, точь-в-точь как ее собственные.
— Восторг! — воскликнула пожилая парикмахерша, стоя у Джуди за спиной и любуясь ее отражением. — Ну что, вам нравится?
— Ну же, Джуди! Хватит ребячиться! — поддержала ее гримерша. — Вы только взгляните!
Джуди с неохотой повернулась к зеркалу.
— Ни фига себе! — вырвалось у нее.
— Вот именно! — поджав губы, заметила парикмахерша. — Я тоже так считаю.
Джуди боялась, что будет выглядеть мальчишкой, из озорства нацепившим дамскую одежду, но из зеркала на нее смотрела сказочная принцесса.
В дверь просунулась голова помощника режиссера.
— Джуди, пора на площадку. Трейси хочет, чтобы вы… — Он присвистнул. — Вот это да!
Гримерша и парикмахерша засмеялись и вывели Джуди из вагончика, поддерживая подол платья и давая последние наставления. Она зажмурилась от яркого солнца.
— Джуди, только не садитесь! И, ради Бога, ничего не ешьте! И перестаньте облизывать губы! А то придется снова подкрашивать.
Артур был уже на сцене. Джуди избегала смотреть в его сторону. Она была возбуждена и немножко испугана. Одно дело целоваться с Артуром Крисби, когда выглядишь как юная дебилка, и совсем другое — когда тебя разодели и разрисовали как Спящую Красавицу. Джуди прижала ладонь к вшитому в боковой шов кармашку — проверить, на месте ли освежитель дыхания.
Артур поправил атласный кушак. Его тоже разодели словно сказочного принца — шелковая рубаха с широкими рукавами на высоких манжетах, фиолетовые лосины и черные сапоги в обтяжку.
Джуди подошла поближе, подняла голову и устремила на него умоляющий взгляд.
— Что скажешь, Артур? — еле слышно спросила она. — Как я выгляжу?
Он пожал плечами и, окинув ее бесстрастным взглядом, буркнул:
— Вроде бы все в порядке. Разве что парик странноватый…
Джуди сразу сникла.
— Джуди, начнем с эпизода на качелях! — распорядился Алекс и подвел ее к веревочным качелям, украшенным банальными бантами белого и фиолетового цвета.
В этой сцене диалогов не было и делать ей в общем-то было нечего, разве что не мешать Артуру раскачивать качели, но она была так напряжена, что, казалось, стоит ему до нее дотронуться, и она развалится на куски.
— Сейчас прокрутим пленку с записью, чтобы вы настроились на нужный лад, — сказал Алекс. — Много струнных и прочая романтическая дребедень…
Из динамика полилась оркестровая музыка, включили камеры, и Артур, подтолкнув качели, пробурчал:
