Саския Бергрен - Сладость греха
— Пожалуйста, поправь мне платье. А комплекс вины на ближайшие три месяца мне считай, что обеспечен.
— С какой стати? Помолвка дает влюбленным время оценить правильность выбора. Может, ты как раз переосмысливаешь решение.
— А по-моему, ты опять подыскиваешь мне оправдания!
Теплые ладони легли на ее бедра.
— Меня ужасно влечет к тебе, Флорин Дигби. Что человеку делать в таком случае? Ждать, сложа руки? А что, если….
— А что, если это — минутный каприз? Последствия свадебного дурмана? Жених и невеста шествуют к алтарю — и у гостей сладко замирает сердце. Зрители, как говорится, «влюбляются в любовь». А ведь мы еще более уязвимы, поскольку прошли по тому же пути!
— Флорин, я с первого взгляда…
— Тсс, дай мне докончить. Сегодня ты и я — иные, нежели в обычный день. Роскошные наряды уводят нас из настоящего в прошлое точно так же, как и прогулка в твоем автомобиле. Не могу избавиться от мысли, будто я не в первый раз родилась на свет. И все это… — Флорин подняла взгляд. — И этот бельведер, и твоя «испано-сюиза», и шляпка с лентой, все — часть моей прошлой жизни. Но Бенедикт, это ведь не правда! В такие дни просто необходимо сохранять трезвую голову. Надо взглянуть на события в безжалостном свете дня. — Флорин поправила шнуровку. — Сам знаешь, что говорят про весну и про юношеские грезы!
Она застенчиво отвернулась, но Бен и не подумал убрать руки с ее бедер.
— И что же такое говорят?
— А то сам не знаешь? Весной все грезят о любви — вот так-то.
Она поправила кружева. Бен послушно застегнул крючок. Благоуханная прядь волос задела его по лицу, и лишь огромным усилием воли он сдержался и не дал воли страсти. Затем нагнулся, подобрал с пола смокинг и набросил его на плечи спутницы.
Флорин запахнулась и обернулась к собеседнику.
— Сегодня я твоя весенняя греза, Бенедикт Норденгрен. И пока мы не зашли слишком далеко, следует взглянуть правде в глаза: все дело — в особой свадебной атмосфере.
Бен поразмыслил над ее словами. Очень может быть, что Флорин права. Уж больно внезапно все произошло! Ему двадцать семь лет, на своем веку он перевидал немало женщин, но ни одна не возбуждала его так сильно. Отчего? Может быть, всему виной шляпка? прическа? платье? Или «испано-сюиза»? Или смокинг, так не похожий на его повседневную одежду?
Да, похоже, что Флорин права! А раз так, то у него нет ни малейшего основания, вторгаться в отношения между нею и этим самым Стоутом!
Бен глубоко вздохнул, засунул руки в карманы брюк и шагнул назад.
— Ну что ж… — вздохнул он.
Воцарилось глубокое молчание.
— Ну что ж… — повторила Флорин.
— Теперь ты, наверное, не захочешь больше танцевать со мной.
— Танцевать я всегда готова. Пойдем назад, хорошо? Среди толпы мы в безопасности. В любом случае, до конца вечера осталось каких-нибудь полчаса, а потом мы вежливо распрощаемся и пойдем каждый своим путем, словно сегодняшнего дня и не было. А пока поболтаем о чем-нибудь приятном и нейтральном. Идет? Бен долго молчал.
— Ты права, — снова вздохнул он, расправляя плечи. — Так разумнее всего. Следует ли мне извиниться за то… что произошло? Мне бы не хотелось…
— Нет, Бенедикт, извиняться ни к чему. Видишь ли… — Флорин невесело рассмеялась, — ты тоже моя весенняя греза!
Она повернула к выходу, высокие каблучки гулко зацокали по деревянному полу. Бен нахмурился, проклиная ее благоразумие. Сверился с часами: двенадцать сорок. Остается совсем немного, чтобы придумать благовидный предлог и удержать девушку рядом чуть дольше, когда танцы и впрямь закончатся.
5
Недели шли, и жизнь Флорин понемногу возвращалась в привычную колею. До известной степени, конечно, учитывая, что до собственной свадьбы оставалось меньше трех месяцев. На столе у нее лежал внушительный список поручений и дел, и она вычеркивала задания одно за другим по мере выполнения — флорист, органист, певица, обслуга, подушечка для колец…
С Марком она встречалась по несколько раз на неделе — как правило, у него на дому. Кроме того, приходилось едва ли не каждый день заезжать к матери и обсуждать всевозможные предсвадебные подробности. Перед мысленным взором то и дело вставал Бенедикт Норденгрен. Но Флорин брала себя в руки и гнала запретные мысли.
Впрочем, без особого успеха. Только в спортивно-оздоровительном центре воспоминания не тревожили ее. Флорин обожала свою работу, отлично ладила с коллегами и к каждому из посещающих группы находила индивидуальный подход. Особенно ее привлекали занятия с детьми. Добрая и отзывчивая по натуре Флорин делала все, чтобы завоевать доверие малышей, поощряла их неизменной фразой: «Вы это можете» — и бдительно следила, чтобы упражнения были в радость. Именно за это Флорин так ценила свою профессию: ну разве не здорово — помочь ребенку стать ловким, гармонично развитым, не позволить остановиться на достигнутом!
И вот однажды, в погожий весенний день, Флорин привели девочку. При первом же взгляде на восьмилетнюю крошку сердце ее болезненно сжалось.
Джессика Лейн, толстенькая, неуклюжая девочка, явно страдала из-за своего внешнего вида. А тут еще, попытавшись залезть на дерево, чтобы не отстать от своей ровесницы, дочери соседей, упала, сломала ногу и теперь хромала.
— Привет, Джессика, меня зовут Флорин. Мы будем видеться каждый день и вместе станем тренировать твои ручки и ножки, пока ты не научишься бегать и прыгать, как все прочие мальчишки и девчонки. Согласна, маленькая?
В огромных детских глазах читалось сомнение.
— Джессика… — задумалась Флорин. — Уж больно длинное имя для такой крошки… — Она сверилась с картой. — Восемь лет? Тебе ведь восемь?
Джессика чуть заметно кивнула.
— А как тебя называют друзья?
— Джесси, — пролепетала девочка еле слышно.
— Можно, я тоже стану звать тебя Джесси? — спросила Флорин. — А ты меня Фло, договорились?
Девочка снова кивнула. А когда Флорин объяснила, что будет поначалу заниматься с ней индивидуально, пока у нее не станет получаться, Джессика робко улыбнулась.
Настало время ланча, но аппетита не было. Этот час Флорин провела в пустом спортзале: сначала поупражнялась на велотренажере, пока не заныли икры. Затем привесила к лодыжкам гантели и принялась выполнять упражнение «прямой угол», пока не заболели живот и шея. Потом привязала гантели к запястьям и вытянула вперед руки, чувствуя, что еще немного и грудная клетка разорвется от недостатка воздуха.
— Что это вы затеяли, мисс Дигби?
Флорин опустила руки и рухнула на маты, тяжело дыша, не в состоянии вымолвить ни слова. В спортзал вошел мистер Дау, в прошлом известный спортсмен, а ныне владелец и главный инструктор оздоровительного центра. Он склонился над распростертой на полу девушкой.
