Джоанна Бак - Дочь Лебедя
— Мне кажется, что тебе не стоило делать это.
На ней было старое пальто ее матери, с меховым воротником. Мы пили горячий шоколад.
— Посмотри, — сказала я ей, показывая газету, — как будто она разговаривает со мной.
Сильви поморщилась.
— Это все нехорошо.
— Что?
— Все игры, связанные с Джулией. Это как болезнь…
— Она не больна, она мертва, — ответила я ей.
Сильви вздохнула.
— Гораздо лучше, если ты пойдешь к человеку, который поможет тебе, как бы это сказать, связаться с ней. Нельзя помещать объявления в газету, чтобы общаться с членом своей семьи, даже если это мертвый человек.
— Мне идти к ясновидящей? Я не считаю, что так будет лучше. И что плохого, если я поместила объявление в газете в память о Джулии? Это было вполне разумно.
Я начала злиться, потому что она не понимала меня, и вдруг я сама перестала понимать себя. Когда я попыталась ей все объяснить, я поняла, что сама не знала, что делаю. Я снова попыталась как-то объяснить свой поступок.
— В Англии это совершенно нормальное явление. Все так делают год спустя после того, как кто-то умирает. Как бы отмечают годовщину.
— Мы не в Англии, и ты — не англичанка, и твоя тетка тоже не была англичанкой, — заметила Сильви.
— Ну и дерьмо же ты, Сильви, — зашипела я над остатками моего шоколада. Я ненавидела ее за жестокий прагматизм!
Она взяла меня за руку, у нее на каждом пальце было кольцо. Я тоже носила подобные кольца.
— Пожалуйста, сходи, навести Розу. В нее так верит моя мать. Она просто гений. Она передаст тебе послание от Джулии. И она посоветует, как тебе дальше жить.
— Я ничего не хочу знать о будущем!
— Ты тоскуешь по тетке, это совершенно естественно — она была тебе вместо матери. Со мной было бы то же, если бы моя мать умерла.
Мне не понравилось, что Джулию сравнивали с горластой мадам Амбелик.
— А что если она скажет мне неприятные вещи? Я не хочу слышать ничего плохого.
— Там не будет ничего плохого. Я тебе обещаю, — сказала Сильви, сжимая мою руку. — Все будет чудесно!
Мне так хотелось поверить ей.
— Сильви, я пойду сегодня. Да, сегодня же. Где она живет?
— Мне нужно уточнить адрес у мамы. Я его не знаю. Я позже позвоню ей.
Я не хотела ждать.
— Сейчас же позвони матери, — сказала я и дала жетон Сильви.
Она неохотно поднялась из-за стола. Пока Сильви звонила, я окончательно решила отправиться к Розе и разузнать все о моей тетке. Я спрошу Розу о любви. Я спрошу о смысле жизни.
Я никогда по-настоящему серьезно не задумывалась о таких вещах.
— Она не сможет принять тебя раньше чем на следующей неделе. И моя мать должна предварительно договориться с ней, — сказала Сильви, возвращаясь к столику. Значит, мне придется сходить на ленч к мадам Амбелик. Ей так нравилось вмешиваться в чужие дела.
Я пришла в воскресенье, это был выходной день у прислуги, и мадам Амбелик пришлось самой готовить. Мы ели пиццу с толстыми краями из непропеченного теста и мокрой серединой. Мадам Амбелик заявила мне, что это самое любимое блюдо Тедзио. Сильви вздрогнула при упоминании этого имени. Разговор ее матери состоял из длинного перечисления мужских имен, воспоминаний и ссылок на разные места. И все сливалось вместе в какой-то огромный путеводитель. Наконец речь зашла о Розе.
— Я считала, что у меня все было кончено с Жан-Пьером. Мы были вместе больше года; да, мы сходились и расходились, и мне уже все надоело. Я так его любила, но он вылил на меня целое ведро помоев. Тогда я считала, что все в моей жизни кончилось, и будущего нет. Кто-то дал мне адрес Розы. Интересно, кто же это был?.. Она раскинула мне на картах — она была тогда молодая и я тоже — и сказала мне, что через неделю он сделает мне предложение. И правда, через неделю мы поженились! И все случилось из-за Розы. Конечно, этот брак был таким недолговечным! Но ведь все в этой жизни не вечно! Она была права и с тех пор никогда и ни в чем не ошибалась!
Она удалилась, чтобы приготовить кофе, и я спросила у Сильви, кто такой Жан-Пьер.
— Мой отец, — ответила Сильви.
Под предсказаниями Розы сразу же появился солидный фундамент. Если бы не было Розы, Сильви тоже не было бы.
Сюзи Амбелик вернулась с подносом.
— Когда ты придешь к ней, — сказала она, — ты должна быть очень честной. Роза видит все насквозь, никому другому это не дано. Но если ты будешь настроена критически, когда она станет концентрировать свое внимание, ей это может помешать.
Я обещала, что буду хорошо себя вести. Сильви заявила, что тоже хочет пойти со мной, но ее мать выразила сомнение.
— Ты уверена, что хочешь именно этого? Почему?
В это время я думала, почему Роза не подходит для Сильви?
— Я спрошу ее о Марке, — ответила Сильви.
— О, если так, тогда все в порядке, — сказала Сюзи Амбелик и добавила: — Ты уверена, что еще не рано?
— Я уже с ним почти шесть месяцев, — запротестовала Сильви…
После кофе Сильви и я пошли посидеть во «Флоре». Мы еще не успели все обсудить с ней до ленча, и нам хотелось поговорить, и чтобы мы были на виду. До похода к Розе мы хотели ощутить какие-то признаки реальной жизни. Сильви желала услышать мое мнение о том, почему наконец Марк пригласил ее на ужин в компанию своих друзей.
— Это очень важно, — сказала она, — потому что, как правило, он старался общаться со мной, как говорится, один на один. — Она считала, что он думает, будто она еще не дозрела для взрослой компании. — Ему я нравлюсь как любовница. И я не понимаю, почему я почувствовала себя совершенно иной в ресторане с его друзьями, — заметила Сильви.
Я согласилась с ней, что это было важное изменение в их отношениях.
— Но правильно ли понимаю я, насколько это важно? — спросила меня она.
Я кивнула головой. Жажда Сильви, чтобы ее непременно кто-то утешал, была непреодолимой. Я думала о ее Марке, кругленьком человечке, чья квартира находилась неподалеку от площади Этуаль. С его машиной, друзьями, современной, спокойной и обеспеченной жизнью.
По сравнению с ним мои ворованные мужья казались ничтожествами.
— Ты меня не понимаешь, — продолжала Сильви. — Тебя интересует только секс.
Мне понравилась эта идея бесстрашной нимфоманки. Я специально улыбнулась смущенной улыбкой. Она продолжала.
— Понимаешь, я люблю Марка, по-настоящему люблю. И я хочу выйти за него замуж.
— Но у тебя все еще впереди! Тебе же только семнадцать! — воскликнула я.
— Это настоящая любовь. Мне даже все равно, если он спит с другими женщинами. Я хочу стать его женой.
Она произнесла «Фамм»: французское слово «жена» и одновременно слово, обозначающее «взрослую женщину». «Жена» и «женщина» — одно и то же! Оба слова для меня означали окончательное поражение, конец постоянного накала эмоций.
