Рита Рейнвилл - Вдвоем все же лучше
Коротко чертыхнувшись, он встал, прошел к стеклянной двери, выходящей в просторный, стеной отделенный от соседей сад, включил, протянув руку, наружное освещение и замер, глядя на пышные тропические папоротники, так резко контрастирующие с мягкой прохладой, создаваемой в доме кондиционерами. Шумно вздохнув, разжал кулак, непонятно в какой момент машинально им стиснутый.
В какой бы кошмар ни вылилась супружеская жизнь Кэти, он готов был поручиться, что она сделала все возможное и невозможное, чтобы наладить и спасти брак. И если этот идиот муж — бывший муж — не ценил то, что имел, виноватить, кроме себя, ему некого. Терять время на жалость к этому типу Джад, безусловно, не собирался.
Он с напряжением выпустил из легких воздух, только теперь осознав, что стоял затаив дыхание. Нет, Кэти не выглядела надломленной женщиной, жертвой жестокого обращения. Какие бы глупости ни допускал муженек, Джад готов был пари держать: физических надругательств она не терпела.
Конечно, не только шрамы, оставшиеся после побоев, залечиваются с трудом. Все еще глядя в зеленые заросли, Джад задумчиво покачал головой. Нет, и душевные шрамы на ней не видны. Похоже, Кэти повезло: она прошла сквозь неудачный брак, вынеся лишь ощущение разочарования и горечи. Но и это немало. Джад вспомнил нескольких друзей, долго залечивавших раны неудавшегося супружества. Неважно, почему брак разрушился, сам факт разрушения наносит травму.
И все же важнее всего, что брак Кэти в прошлом. Незачем углубляться в воспоминания, лучше думать о том, что сейчас. Они оба свободны. Правда, Кэти еще пуглива, как олененок. Но это пройдет. Он подождет, и, когда у нее вновь появятся силы и интерес к окружающей жизни, он будет рядом, и ей станет ясно, что им — по пути.
— Ну, Золушка, как прошел бал?
Стоило Кэти показаться на пороге, как Агата заткнула карандаш за ухо, положила локти на стол и приготовилась слушать.
— Дай мне хоть дверь за собой закрыть! — простонала Кэти.
— Пожалуйста, без охов и закатыванья глаз, — сухо и даже жестко сказала Агата. — У меня как у доброй феи, безусловно, есть кое-какие права. Итак. Как прошел бал?
— Очень торжественно и шикарно. Тебе бы понравилось.
— А как родители Джада?
— Тоже торжественные и шикарные. Но очень милые.
— Разумеется. Это не нувориши.
— Что ты имеешь в виду? — приподняла брови Кэти.
— Семьи богатые с назапамятных времен — а семья Джада такая, я как-то читала о них в газете — или несносны, или действительно очень милы.
— Понятно. Значит, у таких шансы пятьдесят на пятьдесят. Что ж, не плохо. — Надеясь, что любопытство Агаты уже удовлетворено, Кэти, порывшись в сумке, которую носила через плечо, извлекла большой лист бумаги. — Список инструкторов, которых мне предстоит обзвонить, — помахала она им в воздухе.
Но Агата не исчерпала еще вопросов.
— Я думаю, ты не сидела весь вечер с его родителями? В твоем-то розовом платье? Давай выкладывай, как все было с Джадом.
Как было? Кэти уставилась в список, но буквы плыли перед глазами. Он ни с того ни с сего поцеловал меня, а я ответила, да еще и прильнула к нему, словно мокрая тряпка. Потом он целый вечер выглядел очень довольным собой, а я притворялась, что ничего не случилось.
— Мы танцевали, — сказала она с запинкой.
— И это все?
Да-а, добрые феи, пожалуй, требовательнее, чем я предполагала, я не подумала, что они несут за все немалую ответственность, внутренне усмехнулась Кэти, услышав в Агатином голосе явные нотки разочарования.
— Ну, он познакомил меня с кучей разных людей. Очень приятных, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал оживленно.
— Мне бы они понравились?
Донесшийся из соседней комнаты певучий энергичный тенорок заставил ее стремительно обернуться.
— Кевин!
— Он самый, — скорчив гримасу, подтвердила Агата. — Я не успела сказать тебе. Он только что объявился.
Распахнув дверь своего кабинета — именно так называлась задняя комната конторы, хотя он и бывал там крайне редко, — Кевин в непринужденной позе встал на пороге. Он был чуть выше среднего роста, с умным худым лицом фавна и темными волосами, в которых кое-где проглядывали серебряные нити. Внешне точная копия ее отца, он был хитрым лисом и златоустом, и Кэти любила его всем сердцем.
— Почему ж это ты не предупредил, что появишься? — спросила она, шутливо толкая его в плечо и получая в ответ точно такое же приветствие.
— Чтобы устроить тебе приятный сюрприз, — ответил он, усмехаясь и сразу же покоряя ее своим обаянием, как покорял любого, включая возможных спонсоров своих гигантских проектов.
— И чтобы держать нас все время навытяжку, — спуская его с облаков на землю, сказала Кэти.
— И это верно. — Он опять улыбнулся. — Надеюсь, вытягиваясь, сколько можно, вы раздобыли какого-нибудь толстосума, который готов финансировать одно из наших чудес?
— Нет, это не входило в мои задачи. Я позволила себе расслабиться и поиском денег не занималась.
— Кэти, — произнес он укоризненно, и в голубых глазах зажглись искорки смеха, — моя дорогая Кэти, сколько еще учить тебя, что в нашем деле надо ежеминутно прикидывать: а не может ли твой собеседник вдруг раскошелиться?
— Это твоя задача, — возразила Кэти. К этой теме они возвращались уже не раз. — Очаровывать — твое дело, я же — простая рабочая лошадка. Ты добываешь деньги, я расходую их. Честное разделение труда. Есть, правда, один нюанс: пока мы пускали в дело исключительно твои деньги. И… ты ведь не разорился? — в ужасе от такой возможности спросила она и сразу же успокоилась, увидев, что он в ответ только весело ухмыльнулся.
— Да нет, едва ли я разорен. — Отступив за порог своего кабинета, он придержал дверь, давая ей пройти. — К счастью, вчерашний курс акций был очень благоприятен для твоего дорогого дядюшки.
— Отлично, а то у меня коробка из-под обуви доверху набита неоплаченными счетами.
— Кэти! Какая меркантильность!
— Ты прав, это ужасно! — в том же игривом тоне откликнулась она. — Но ты втравил меня в это дело, уверив, что уж чего-чего, а денег будет всегда достаточно, вот я и беспокоюсь, чтобы курочка продолжала нести золотые яички. А теперь доставай-ка, мой друг, календарь. В нем надо сделать много отметок.
Войдя в кабинет, она села к столу напротив Кевина, открыла блокнот и подождала, пока он наденет очки.
— Великий день — в пятницу, через три недели, — начала она сообщение. — Прибудет национальное телевидение, региональное, представители крупных и местных газет. Кроме того, некоторые ежемесячные журналы выразили желание написать серьезные аналитические статьи.
