Барбара Данлоп - Озеро нашей надежды
— И портить тебе настроение?
— Приступай.
Уж лучше говорить о нянях, чем воображать себя принцессой и мечтать о несбыточном!
— Первое собеседование начнется в десять, — сказал Лукас.
— Надеюсь, среди кандидаток не будет злобных надзирательниц.
— Я сообщил агентству о твоих и моих предпочтениях. Нам пришлют нянь, которые свободны в данный момент.
Его ответ вполне удовлетворил Девин. Они немного потанцевали молча, затем Девин неожиданно для себя спросила:
— У тебя была няня, Лукас?
— Да, несколько.
— Они тебе нравились?
— Иногда.
— Что это значит?
— Это значит, что няни не любят, когда их подопечные лазают по деревьям, бросаются камнями и гоняют на велосипедах.
Девин не смогла сдержать улыбку:
— Я так поняла, ты делал все эти вещи?
— Эти и многие другие. И Конрад тоже. Сейчас я понимаю, почему няни у нас надолго не задерживались. — Оркестр заиграл медленную мелодию, и Лукас придвинул ее ближе к себе. — А у тебя была няня?
Девин покачала головой.
— Какой ты была в детстве?
— Не знаю. Наверное, обычной.
— Ты росла в Лейк-Вестмайр?
— Да. В том же самом доме, в котором живу сейчас. Отец ушел из семьи много лет назад, и нас с Моникой растила мама. Мы плавали, строили песочные замки и кукольные домики, пекли пироги.
Девин уехала из Лейк-Вестмайр учиться в колледже. Она вернулась пять лет назад, когда у ее матери обнаружили рак.
Прогнав мучительные воспоминания, она сосредоточилась на более приятных:
— Когда мы с Моникой были подростками, мы с друзьями любили жечь костры в парке у Санни-Бэй.
— И целоваться с мальчиками? — произнес Лукас дразнящим тоном.
— Тони Макгвайр. Девятый класс. Он поцарапал мне нос своими очками.
Лукас рассмеялся.
— Полагаю, твой первый поцелуй тоже не был идеальным, — сказала она.
— Можешь сама оценить. У меня есть видеозапись.
— Ты шутишь?
— Стив сделал ее тайком и грозился показать моей матери. Я разозлился, побил его и отобрал у него видеокамеру.
— Ты побил Стива?
— Мой кузен всюду совал свой нос. Удивляюсь, как он не стал папарацци.
— Он тогда был ребенком и еще не знал, что хорошо, а что плохо.
— Он с тех пор не изменился.
— Это твое очередное предупреждение о том, что мне не следует доверять Стиву?
— Нет. Это предложение посмотреть запись и сказать мне, что ты думаешь о моем первом поцелуе.
Девин рассмеялась и покачала головой:
— Я не буду ее смотреть.
— Почему? Ты могла бы дать мне несколько советов.
— Уверена, твое мастерство значительно улучшилось с тех пор… Сколько лет тебе тогда было?
— Я не помню. — Его взгляд задержался на ее губах, и блеск его глаз сказал ей, о чем он сейчас думает.
О том же, о чем и она.
— Лукас! — прозвучал рядом с ними веселый мужской голос.
Лукас повернул голову:
— Добрый вечер, господин мэр. — Отпустив Девин, он пожал мужчине руку.
— Я бы хотел лично поблагодарить вас за ваше щедрое пожертвование.
Мэру было за пятьдесят, но он сохранял отличную форму с помощью велосипедных прогулок и гребли.
— Господин мэр, это Девин Хартли.
— Рад с вами познакомиться, мэм. — Мэр взял ее руку в свою и слегка пожал.
— Взаимно, — ответила Девин. — Замечательный вечер, не правда ли?
— За это нам нужно благодарить администрацию больницы, — ответил мэр, отпуская ее руку. — А благодаря таким дарителям, как Лукас, у нас будет новое педиатрическое крыло. Желаю вам приятного вечера. Вы придете на заложение первого камня в следующие выходные? — спросил он Лукаса.
— Ни за что не пропущу это событие, — ответил тот.
Кивнув, мэр удалился.
Оркестр сделал перерыв, и все начали покидать танцпол.
— Хочешь пить? — Положив руку сзади на талию Девин, Лукас повел ее к их столику.
— Да, — ответила она. — Я так поняла, ты сделал крупное пожертвование. — Может, это ее недавние слова на него повлияли?
— Не я, а «Пасифик роботикс». Это значит, что и Амелия тоже.
— Как ты решаешь, какую сумму нужно пожертвовать?
— Это сложно. — Сделав знак проходящему мимо официанту, он попросил принести на их столик бутылку минеральной воды. — Мы получаем каждую неделю больше десятка писем от честных благотворительных организаций и, разумеется, от мошенников.
— Так много? — удивилась Девин.
Они подошли к своему столику. Все восемь стульев были свободны. Лукас выдвинул тот, на спинке которого висел шелковый шарф Девин.
— Полагаю, ты говоришь большинству из них «нет»? — спросила она, садясь.
— Если не говорить «нет», то через год можно разориться. Нужно расставлять приоритеты, делать выбор и надеяться, что твои деньги помогут тем, кто этого достоин.
Девин поняла, что Лукас прав.
— Амелии нужно будет этому научиться, — задумчиво произнес он. — Этому и многому другому. Я не хочу показаться всезнайкой, но в управлении крупной корпорацией есть куча сложностей, о которых ты не имеешь ни малейшего представления.
— Ты все это говоришь, чтобы убедить меня, почему так важно, чтобы ты стал ее опекуном? — спросила Девин.
— Я просто хочу, чтобы ты поняла, почему я делаю то, что делаю. Это не игра, Девин. Речь идет о сотнях миллионов… Миллиардах долларов. О рабочих местах для людей в пяти странах. О благополучии моей семьи.
— Не думаю, что дела у Демарко идут плохо.
— Амелия должна будет позаботиться о том, чтобы следующие поколения семьи Демарко надлежащим образом управляли корпорацией. Речь идет не об автомобилях и яхтах, а о больницах, стипендиях — в общем, о благополучии простых людей.
— Ей всего девять месяцев, Лукас.
К ним подошел официант с бутылкой воды и наполнил два стакана.
— Ты права, — сказал Лукас, когда он удалился. — Прежде чем объяснять ей, что важнее — образовательные программы для молодежи или защита животных, нам нужно приучить ее к горшку. Итак, возвращаемся к разговору о нянях.
— Прежде чем бремя ответственности ляжет на ее хрупкие плечи, нам нужно будет позволить ей немного повеселиться.
Прикрепив трубку радионяни к поясу джинсов, Девин закрыла внутреннюю дверь, которая соединяла детскую с ее собственной спальней. Они с Лукасом договорились, что, когда Амелия уснет, они обсудят нянь, которые приходили днем на собеседование.
Проходя мимо зеркала, Девин посмотрела на свое отражение. Ее волосы растрепаны, на футболке мокрое пятно.
Только она начала снимать футболку, как вдруг заметила Стива, стоящего у окна. Придерживая рукой штору, он смотрел на океан.
