Дарлин Гарднер - Приглашение на праздничный ужин
— Конечно, не доверяю! — вырвалось у нее, и он рассмеялся.
— Вот что я тебе скажу. Ты ложись на кровать, на которой сидишь, а я буду спать на другой.
Не сказав ни слова, Коул стащил с себя толстый свитер и, швырнув его на кровать, принялся расстегивать пуговицы на кремовой рубашке, которая была под свитером.
— И что же ты делаешь? — дрогнувшим голосом спросила Анна.
— Раздеваюсь, — ответил он. — Не знаю, как тебе, но мне неудобно спать в одежде.
Он продолжал расстегивать пуговицы, и она отважилась бросить на него быстрый взгляд, ожидая, что увидит голую грудь. При виде белой футболки Анна облегченно вздохнула, но у нее захватило дух, когда Коул снял рубашку.
Футболка облегала широкую грудь, подчеркивая прекрасную мускулатуру. Она знала, что он является впечатляющим образцом физического совершенства, но перед ее глазами предстал настоящий Адонис.
Анна надеялась, что Коул не заметил, как она открыла рот в благоговейном изумлении.
Он направился в ванную, держа руку на поясе утепленных джинсов.
— Надеюсь, ты не возражаешь, если мы вскоре потушим свет. Я сегодня рано встал и сейчас валюсь с ног.
— Почему же ты рано встал? — спросила она.
Он стоял к ней спиной, и по продолжительной паузе Анна поняла, что ему не хочется отвечать на этот вопрос.
— Так получилось. У меня были кое-какие дела.
Коул закрыл за собой дверь в ванную прежде, чем она успела расспросить его, хотя догадка уже созрела в ее уме.
Он работал.
Она не поручала ему никаких долгосрочных проектов, поэтому можно предположить, что Коул изобрел какой-то способ превзойти ее, возможно, у него возникли новые идеи по сбыту товаров. Вполне вероятно, что он намеревается обойти ее и выложить их непосредственно мистеру Скиллингтону.
Анна заметила, что его кожаный портфель лежит там, куда он бросил его. Можно ли ей заглянуть в него? Она его босс. Кто может поставить ей в вину, что ее интересует, над чем он работает?
Она едва сознавала, что, подчиняясь команде своего мозга, направляется к кровати. Подойдя к ней, Анна остановилась, глядя на портфель. Наклонившись, чтобы взять его, она замерла, услышав, как открылась дверь ванной.
— Что ты там делаешь? — спросил Коул.
Она резко выпрямилась, лихорадочно ища ответ.
— Я… — Анна сделала последний оставшийся до кровати шаг и плюхнулась на нее. — Я проверяю, какая кровать тверже. Я люблю тверд…
Она совершила ошибку, подняв глаза на Коула.
Слова замерли у нее на губах. Футболка все еще обтягивала его грудь, но джинсов на нем не было.
Шелковые боксерские трусы красного цвета оставляли открытыми длинные, очень мускулистые ноги.
Ей не приходилось видеть лучших икр со времен Олимпийских игр, когда спринтеры соревновались в беге на сто метров. Но у Коула они были даже более впечатляющими.
— Ты любишь твердое… что? — переспросил он, кружа по комнате, как хищник.
Тело! — вскрикнула про себя Анна.
— Твердый матрас, — нашлась она. — Я люблю, чтобы матрас был твердым, — слабеющим голосом пояснила Анна.
На лице Коула появилась улыбка. Его взгляд скользнул по ее шее и опустился ниже. Он сел на кровать рядом с Анной, и она почувствовала прикосновение обнаженного бедра.
Палец Коула скользнул по ее щеке и, задержавшись на подбородке, замер на впадинке у горла, где лихорадочно бился пульс.
— А я люблю все мягкое, — тихим, вкрадчивым голосом произнес он.
Без очков его глаза были такими синими, что Анне стало трудно дышать, как будто она тонула в их глубине.
Анна бросилась в ванную. Очутившись в относительной безопасности, она обессилено прислонилась к двери и принялась обмахиваться рукой, тщетно пытаясь рассеять жар, опалявший ее тело.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Топая ногами, чтобы восстановить кровообращение в пальцах, Коул думал, что Анна выглядит прехорошенькой, когда закатывает глаза. Даже если это происходит из-за него.
— Почему ты не сказал мне, что не умеешь кататься? — повторила она не меньше чем в третий раз с тех пор, как они присоединились к длинной очереди у подъемника.
Шел такой сильный снег, что неба почти не было видно, поэтому разговоры об отъезде Коула отпали сами собой.
Он мог бы держать пари, что это не обрадовало Анну.
— Я сказал тебе, — возразил Коул.
— Да, но только уже у кассы. Ты мог бы сказать мне утром.
Мысли Коула вернулись к завтраку, во время которого Миранда, Анна и он не проронили ни слова.
Дру и Джули весело болтали, счастливые, как он предположил, после благотворного воздействия горячей ванны. Питер не потрудился выйти к завтраку.
— У тебя было плохое настроение, — заявил он.
— У тебя тоже.
— Не я решил, что мы должны спать в разных постелях.
— Не я приехала на горнолыжный курорт, не имея представления, как кататься на лыжах.
Анна скрестила руки на груди. На ней была модная лыжная куртка с молнией, зеленовато-синий цвет которой удачно подчеркивал каштановые волосы и кожу нежного оливкового цвета. Коул подумал, что она красивее всех моделей, которые его отец приглашает для рекламы товаров «Скиллингтон Ски Шопс».
— И почему же ты не умеешь кататься? — спросила Анна.
— Ребенком я жил в южной Калифорнии. Я говорил тебе, помнишь? Отдыхать я предпочитаю на пляже.
— Тогда для чего ты решил устроиться в «Скиллингтон»? — Анна была явно заинтригована. — Почему ты не занимаешься сбытом товаров, в которых разбираешься?
Хороший вопрос! Страстью Коула были велосипеды, что когда-то привело его в отдел сбыта большого специализированного магазина. В конечном счете, он перерос эту работу, но не любовь к велосипедам.
Артур Скиллингтон, однако, не занимается продажей велосипедов.
Коул заставил себя пожать плечами.
— Для успешного продвижения товара на рынок необязательно иметь личный опыт его использования.
— Почему ты так думаешь?
— Ты видела когда-нибудь телевизионную рекламу кошачьего корма? Я готов поспорить, что тот, кто запустил ее, никогда не пробовал этот корм.
— Нет, конечно. Но, вероятно, у него есть кот.
Коул кивнул на горные лыжи и палки.
— А у меня — горнолыжное снаряжение.
— Которым ты почти не умеешь пользоваться, — вздохнув, возразила Анна. — Ты уверен, что готов попробовать что-то более серьезное, чем тряский холм?
Коул заправил под шапку выбившуюся прядь ее темных волос, довольный тем, как она втянула в себя воздух, когда он коснулся ее лица кончиками пальцев.
— Для женщины, которая утверждает, что мое присутствие неприятно ей, — тихо заметил он, — ты слишком беспокоишься о моей безопасности.
