Дженнифер Рэй - Исповедь подружки невесты
– Но я… я… – «Стала обнимать вас и даже пыталась поцеловать», – чуть не вырвалось у нее, она мучительно покраснела и отвела взгляд. – Вы столько для меня сделали.
– Ерунда. Что в этом такого? Вам нужна была помощь, и я помог. На моем месте так поступил бы каждый.
– Нет, не ерунда. А что, если бы кто-то обнаружил меня на террасе? Напившейся до бесчувствия? Спасибо вам, Эдвард, за то, что вы меня не бросили и выслушали пьяный бред. И за то, что перенесли в кровать. А главное, за то, что спасли меня от притязаний тех двух негодяев. – Последнюю фразу Оливия произнесла совсем тихо, почти шепотом.
Эдвард молча указал на узкую тропку, еле различимую впереди:
– Я хочу вам кое-что показать.
Через несколько минут перед ними открылась прекрасная долина. Несмотря на легкий туман, Оливия увидела поля, тянувшиеся на целые акры. Казалось, она попала в сказочный мир, так здесь было красиво, просто дух захватывало.
Эдвард нежно взял ее под локоть и подвел к скале, помог подняться на вершину. Здесь была такая широкая площадка, что они спокойно уместились вдвоем, так близко, что соприкасались рукавами пальто. Оливии казалось, что она чувствует жар его кожи. «Глупая, глупая Оливия, – ругала она себя. – Всегда мечтаешь о несбыточном. Вечно влюбляешься в мужчин, которым безразлична».
Она взглянула на Эдварда. Какой красивый мужественный профиль. Она никогда не видела таких мужчин, не общалась с ними. И вот теперь она с Эдвардом рядом на вершине скалы. Разве этого недостаточно?
Он подошел к самому обрыву и сел на голые камни.
– Идите сюда. Присаживайтесь, – позвал он.
Взгляд Эдварда словно гипнотизировал Оливию. Она подошла к нему. Он взял ее за руку. Казалось, тепло его кожи обожгло ее руку сквозь перчатку, и она поспешила высвободить руку. Надо перестать мечтать об этом мужчине. Она ему совершенно неинтересна.
– Боже мой, как красиво! – воскликнула Оливия, не понимая, относится ли это к полям, раскинувшимся перед ней, или к Эдварду.
– В юности мы проводили здесь почти все свободное время. Охотились, ловили рыбу или просто гуляли. – В его голосе слышались тоска и непонятная мука.
– Вы скучаете по этому дому?
Эдвард, задумавшись, некоторое время молчал.
– Да, очень скучаю и по тем временам, и по этому дому.
Прядь волос упала Оливии на глаза, и она видела его смутно, как в тумане. Казалось, подбородок его дрожит. Хотя, возможно, это обман зрения. Кажется, Эдвард хотел еще что-то добавить, но в последний момент удержался. Оливия откинула волосы с лица, чтобы лучше его видеть. Он задумчиво наблюдал за ней.
– Что это? – Эдвард провел пальцем по ее шее прямо под ухом.
Она вздрогнула. Каждое его прикосновения отзывалось сладкой мукой. Эдвард убрал руку с ее шеи. Оливия потерла место, к которому он прикасался.
– Это татуировка. Когда-то мы с сестрой сделали себе одинаковые татуировки, – объяснила Оливия.
– Вы очень близки?
– Не совсем. Когда-то были близки, но теперь… С тех пор как…
Оливии не хотелось говорить с Эдвардом о сестре. Зачем ему знать об их сложных отношениях? Они рядом. Он прикасался к ней. Она слышит его глубокий, обволакивающий голос. Все так хорошо. К чему говорить о грустных вещах? – Обычно я хожу с распущенными волосами и татуировка незаметна.
Их плечи соприкасались. Оливия даже не пыталась отодвинуться.
– А что она означает? Это весло?
– Нет, теннисная ракетка. – Ей вдруг представилось, как он целует ее. Но что толку мечтать об этом? Он никогда не захочет ее поцеловать.
– Ваша татуировка смотрится очень мило, – оценил Эдвард. Его губы почти касались ее уха.
По телу пробежали мурашки. Соски затвердели. Сильнейшее сексуальное желание охватило ее. Если бы Эдварду пришло в голову опрокинуть Оливию на скалу, ее лоно с готовностью приняло бы его затвердевшую от напряжения плоть. Боже, как давно у нее не было мужчины!
Нет! Нельзя думать об этом! Нужно срочно отодвинуться от Эдварда как можно дальше, не чувствовать его запах и жар тела. Иначе она опять наделает глупостей. Оливия подняла голову и поправила волосы. Теперь они полностью закрывали ей шею и татуировка была не видна. Эдвард откинул ее волосы назад.
– Подождите. Я хочу лучше рассмотреть. – Голос его был низким, хриплым, полным страсти.
Оливия не помнила, когда в последний раз мужчина говорил с ней таким сексуальным, полным страсти голосом или сидел так близко. Хотя нет. Был один печальный эпизод. Это произошло на вечеринке у сестры, которую та устроила в честь какой-то очередной своей победы – Оливия уже и не помнила какой. Один из гостей поцеловал ее в прихожей, сказал, что она очень сексуальна. Правда, сразу добавил, что Ана гораздо сексуальнее. Оливия оттолкнула его так сильно, что он не удержал равновесия и ударился головой о стену. Назвал ее истеричкой и, обидевшись, ушел, хлопнув дверью. У нее тогда сложилось впечатление, будто он решил за ней поухаживать, чтобы позлить Ану. В очередной раз она почувствовала себя жалкой, невзрачной и никому не нужной.
Но рядом с Эдвардом она ощущала себя совершенно по-другому. Казалось, рядом с ним она оживает, становится совсем другой, красивой, сексуальной.
Оливия откинула с лица волосы, Эдвард нежно провел кончиками пальцев по ее шее. От этого прикосновения захватило дух. Его жаркое дыхание обжигало. Рядом с ним было так тепло и спокойно. И вдруг он прикоснулся губами к ее шее. Оливия закрыла глаза. Поцелуй вышел легким и нежным, почти благоговейным. Он коснулся ее шеи кончиком языка. По телу Оливии пробежала сладостная дрожь. Запах Эдварда, тепло его тела, жаркие губы и такие сильные мужские руки! Все это сводило с ума, пробуждало странные чувства, которые она еще не до конца понимала. Все это пугало. Она была не готова к ним.
Оливия резко отстранилась, волосы, словно песок, просочились сквозь его пальцы. Она повернулась к нему:
– Эдвард, мы не…
– Простите меня, Оливия, я не должен был этого делать. – Он отвернулся, стараясь не смотреть на нее.
Как только Эдвард отвернулся, она почувствовала пронизывающий холод. Его смутило то, что произошло между ними. Более того, шокировало. Он жалел об этом поцелуе. И она тоже пожалела о нем.
– Пора идти. Наверное, нас уже заждались, – словно через силу сказал Эдвард хрипло. От смущения он был почти груб.
В груди Оливии похолодело. Должно быть, он понял, с кем имеет дело, и потому пожалел о поцелуе. Быть может, вспомнил, как ночью она обнимала его и пыталась поцеловать. Она искоса взглянула на него. Да, так и есть. Во взгляде его читались презрение, стыд и сожаление.
Оливия встала. Вдруг захотелось стряхнуть с себя стыд и смущение. Уйти как можно дальше от него, он даже не скрывает презрения! Страсть к этому мужчине затмевает рассудок. Похоже, она начинает стремительно влюбляться в него. Этого ни в коем случае нельзя допустить, ведь она ему абсолютно безразлична, и сегодня он в очередной раз это доказал.
