Румелия Лейн - Кафе «Мимоза»
На следующее утро у нее возникла идея сходить к навесу за дождевиком, который там остался, но когда она пришла, то не обнаружила его. Линни в огорчении побрела назад.
Единственное, что заставило вспыхнуть радостью ее зеленые глаза, было старое оливковое дерево, из-за которого она тогда бросилась в бой. Самая живописная часть ствола была со знанием дела обрезана, чудесным образом сохранились все естественные искривления и изгибы. Около пяти футов в вышину, украшая патио, оно стояло на твердом основании в верхней его части. Линни заметила, что из основания вверх тянутся зеленые ростки и в разные выемки и щели ствола посажены цветущие растения. Она не могла оторвать от дерева восхищенного взора, когда в патио появилась улыбающаяся Хелен и, заметив изумленное лицо сестры, обходившей дерево со всех сторон, спросила:
— Нравится? Это прислал Стив.
Восхищение слегка поубавилось на лице Линни, когда она услышала эту новость. Разумеется, ему некогда было привезти его самому!
Пока она была занята домашними делами и ждала случая увидеть Стива, солнце появилось снова во всей своей красе, и в цветущем яркими красками мае дни стали жарче. Нежно-вишневые цветы бугенвиллеи спадали каскадом с центральной арки кафе, и на виноградных плетях, которые Линни заботливо приучала расти поверх лоджии на передней террасе, появилась крохотная завязь будущих гроздьев. В полдень над землей распространялось ослепительное сияние, и на всем лежал сонный отпечаток где-то до четырех, тогда только солнце начинало снижаться, появлялся легкий ветерок, который начинал колыхать цветы. Вечера и ночи оживлял звенящий стрекот цикад.
На стройке наблюдалась повышенная активность. Фундамент был закончен, и теперь прибыли строители. Это была веселая толпа испанцев, обнаженных до пояса и жизнерадостных.
Если прежде, кроме домашних дел, у Линни не было особых забот, теперь их стало хоть отбавляй, поскольку во время сиесты, длившейся где-то с часу до четырех, у строителей вошло в привычку приходить в тень кафе «Мимоза» и отдыхать за столиками. Некоторые заказывали крепкий черный кофе, любимый их напиток, другие — густое сладкое вино белого цвета, а некоторые приходили просто так: опустить края шляпы над усталыми смуглыми лицами и немного подремать.
Сестры не возражали против тех, кто ничего не заказывал, их совершенно обезоруживал тот факт, что рабочие считали кафе своим.
Хелен радовалась прибавлению хлопот, а Линни нравилась особенная испанская атмосфера, царившая за столиками в эти несколько часов сиесты каждый день.
Все рабочие были добродушными и приветливыми и не стеснялись своего желания расслабиться в свободные от работы часы.
Все, кроме одного. Одетого в темную рубашку мужчины, который сидел всегда в стороне от остальных за ближайшим к дверям столиком. Линни не могла не замечать его каждый день, возможно, из-за его мрачного вида, так разительно отличавшегося от открытости других мужчин. Он был почти одного возраста со Стивом, чуть старше тридцати, с великолепным сильным и стройным торсом. У него было темное, с резкими чертами цыганское лицо и блестящие ровные зубы, но самыми примечательными на его лице были глаза. Темные, миндалевидные, почти восточные, они излучали такую энергию, которая пугала ее.
Звали его Висент, поскольку она часто слышала, как другие рабочие, посмеиваясь, упоминали его имя.
Линни пришла к выводу, что он был прорабом, поскольку, всегда поглядывая на наручные часы, покрикивал на рабочих, гоня их на стройку, когда заканчивался перерыв. Обычно он сидел до последнего, покуривая сигарету, и наблюдал, как она протирает столы.
Когда после ухода рабочих в кафе «Мимоза» воцарялась тишина, наступало время отдыха для его хозяек. Хелен любила расположиться у бара, где она могла бы обслужить дона Рамона, если бы тому вздумалось заехать к ним. Линни нравилось плавать в бухте, а потом лежать, обсыхая, на солнце.
Теперь, когда фундамент был выровнен, она ходила напрямик через стройку, поскольку, во-первых, тропинка вокруг стройки, которой она пользовалась раньше, была уничтожена огромным завалом из стальных брусьев и цементных блоков, а во-вторых, она могла краем глаза взглянуть на Стива. В стальном шлеме, обнаженный до пояса, он всегда был поглощен работой: сигналил крановщику, куда опускать груз, или указывал рабочим, куда класть следующую перекладину. Линни проходила мимо, грустно вздыхая. Она была уверена, что он не расставался со своей стройкой даже во сне.
Когда дни стали жарче, она стала дефилировать через стройку в белом купальнике, в наброшенном на плече пляжном халате и шлепанцах. И вот как-то раз строительный босс, обратив свой взор в ее сторону, отрывисто обронил:
— Советую вам поискать себе другую дорогу. Эта предназначена исключительно для бетономешалки.
Бетономешалки! Линни прошла с независимым видом, тряхнув волосами и всем своим видом показывая, что игнорирует его замечание. Однако вскоре она обнаружила, что старалась зря. Он явно не замечал ее, и девушка пришла к выводу, что у этого типа внутри вместо сердца бетономешалка.
Беспокойство снова охватило ее. Однажды вечером, находясь в гостиной наверху, она тряхнула волосами и обратилась к Хелен, которая пришивала тесемки к стопке кухонных полотенец:
— Мне хочется купить что-нибудь новенькое из одежды. Почему бы нам не съездить в Токапиллу? Там прекрасные магазины для туристов. Это развлекло бы нас.
Оторвав глаза от шитья, Хелен немного подумала, потом улыбнулась:
— Хорошо. Только как быть с кафе?
— Закроем. До сиесты все равно никто не придет. К тому же, — наклонившись к сестре, она с искренней озабоченностью продолжила: — Ты очень редко куда-то выходишь.
Хелен отмахнулась от ее замечания и погрузилась в раздумье.
— Дай подумать, мне пригодилась бы парочка легких платьев. С каждым днем становится все жарче.
— А я помогу тебе выбрать. — Линни обняла сестру, считая дело решенным. Она метнулась в комнату составлять список и весело крикнула ей: — Мы могли бы поехать поездом. Это займет часа полтора, я думаю.
На следующее утро они встали еще до приезда строителей. Умывшись, одевшись и позавтракав, Линни запрягла Полковника в повозку, и они вместе потрусили на станцию. Оставив ослика до ленча на конюшне, сестры стали ждать поезда на платформе, придя в восторг, когда, он, лязгая, пополз по рельсам словно взятый напрокат из старого вестерна. Спереди и сзади каждого вагона имелась смотровая платформа с перилами, а внутри — реечные деревянные сиденья.
Сестры, словно школьницы, не могли побороть искушение постоять на самой задней платформе, провожая взглядом старые каменные фермерские дома, фруктовые деревья и кактусовые изгороди, потом с не меньшим возбуждением принялись искать сводные места среди пассажиров, которые с любопытством поглядывали на них.
