Кэрол Дин - Летняя роза
Меньше чем через сорок минут они подъехали к ее дому, а услужливое воображение успело нарисовать ей картину переплетенных в страстном порыве тел на алых простынях. Желание буквально кипело в ней.
Поколебавшись не более секунды, Рози предложила:
— Может быть, зайдешь на минутку?
Во рту у нее пересохло. Сердце стучало, как барабан, каждый нерв тела дрожал.
Кент внимательно посмотрел на нее. Она чувствовала, что он читает ее мысли, и все-таки заставила себя улыбнуться.
Жест Саммертона был совершенно неожиданным.
Он посмотрел на часы.
Горячий прилив страсти, только что бушевавший в ней, стремительно исчезал, Умница быстро вернула себе власть. Выдохнув скопившийся в ней жар, Рози сказала:
— Может, не стоит. Я очень устала, как только попаду в дом, свалюсь с ног.
Кент остановил машину и, не снимая руку с руля, серьезным вдумчивым взглядом изучал выражение ее лица. Наконец кивнул:
— Удачная мысль. У меня назначена встреча. У нас не будет достаточно времени, чтобы сделать все как следует.
— Сделать что? — Она не сомневалась, что они говорили о разном.
Саммертон улыбнулся:
— Заниматься любовью. Разве ты думала о другом?
— Что ты сказал?
Она старалась выглядеть надменной и считала, что это ей удалось. Не двигаясь с места, Кент повернул голову.
— Брось, Рыженькая. Твой «ошейник» меня не остановит.
Они пристально смотрели друг на друга. Казалось, что он, облизываясь, смотрит на аппетитный шоколадный торт. Рози мысленно перечисляла его недостатки. Он высокомерный, самонадеянный, заносчивый эгоист.
— Рыженькая?
— Ты хоть понимаешь, как я оскорблена?
Ни один мускул не дрогнул на его лице, он просто сидел и ждал. А Рози продолжала:
— Ты действительно думаешь, что я брошусь в твои объятия, как жаждущая секса идиотка, у которой нет ничего в голове?
— Надеяться можно всегда, — ответил он, усмехнувшись.
Она не хотела смеяться, действительно не хотела. Смех сам выскочил изо рта. Она пыталась заглушить смех кашлем, но ничего не получилось.
Кент придвинулся к ней, провел пальцем по ее руке, усмешка исчезла с его лица.
— Тут я жаждущий, Рози, — произнес он тихим и серьезным голосом.
Он продолжал постукивать ее по руке, не требовательно, а умоляюще.
Гормония от ее имени приняла сигнал.
Он нежно привлек ее к себе и очень осторожно поцеловал в губы. Почувствовать поцелуй она могла только сердцем. Кент поднял голову, посмотрел на нее сверху и провел пальцем по ее нижней губе.
— Это становится серьезным, Рыженькая. Мы вместе питаемся дома, работаем, вместе ездим к врачу. — Уголок его рта изогнулся кверху. — И губы наши соединились вместе.
— Нет, это не серьезно, Саммертон, поверь мне.
Почему он не продолжает ее целовать? Действительно целовать. Он просто сводит ее с ума. У нее было такое ощущение, как будто кто-то в груди надувает шарик. Перед глазами все расплывалось, кроме лица Кента, которое оставалось в фокусе. Рассудок отказывался ей даже повиноваться. Она не хотела слышать ни о чем серьезном.
Он опять коснулся ее губ, затем заменил палец губами. Поцелуи становились все жарче. Рози никогда не знала таких губ, твердых и нежных, прохладных и пышущих жаром, одновременно требовательных и обещающих. И когда его язык коснулся ее языка, она провела рукой по его груди, комкая его рубашку. Рози слышала, как он тихо застонал, чувствовала под рукой биение его сердца, а потом и своего, и наконец руки ее обвили его шею. Рука Кента замерла под ее грудью, и она придвинулась, ей хотелось большего. Намного большего.
— Рози?
Кент вздрогнул, и жар его дыхания обдал ее шею. Он взял ее за плечи и отодвинул от себя.
— Можем мы отложить это на потом? — спросил Кент, дыхание его было прерывистым, глаза горели.
Она моргала, стараясь вернуть зрению четкость. Что он говорил? Что надо отложить? Она еще раз моргнула.
— Рози, я должен уйти. У меня свидание, и с совершенно особенной леди.
Слова «свидание» и «леди» заставили Рози очнуться. Не отпуская ее, он уперся лбом в ее лоб и повторил:
— Я не хочу уходить, но я должен.
Конструкция на шее позволила ей поднять подбородок.
— Тебя очень трудно понять, Саммертон, почти невозможно. Сначала ты бессмысленно целуешь меня, а через секунду говоришь, что у тебя свидание. Проклятое свидание!
— Я действительно это делал?
— Что делал? — переспросила Рози, всовывая ноги в туфли и стараясь вспомнить, когда они с нее слетели.
— Целовал тебя бессмысленно?
Глаза у нее округлились.
— Теперь тебе надо еще и подтверждение.
Он рассмеялся.
— У меня свидание с матерью, Рози. Можно мне это простить?
— Твоей матерью? — удивилась она.
Он отодвинулся, но продолжал поглаживать пальцами ее руку.
— Каждый год наша семья собирается на барбекю. Устраивают это по очереди, и в этом году это моя обязанность. Мать считает, что она должна руководить подготовкой, хотя сотрудники «Бичлайн» сделают все, что надо. — Он продолжал играть с ее рыжими волосами. — Барбекю будет через неделю. Ты придешь?
— На барбекю?
Он кивнул.
— С тобой?
Он опять кивнул.
— Для меня это звучит как свидание, — сказала она, обращаясь больше к себе, чем к нему, и мысленно прокручивая это утверждение туда-сюда, как пляжный камушек, ожидая увидеть на нем какое-то неприглядное существо. Дернув себя за волосы, Рози убедилась, что здравый смысл, как обычно, отсутствовал.
— Пойдем со мной, — настаивал Кент.
— А как насчет моих детей?
— Каких детей?
— Тех, о которых я тебе говорила. Мои решения неизменны. Я хочу иметь большую, очень большую семью.
— Я приглашаю тебя на барбекю, Рози, а не в клинику для стерилизации.
— Ты хочешь, чтобы я встретилась с твоей матерью, Саммертон. Есть женщины, которые могут сделать из этого определенные выводы.
Она считала, что это должно испугать его.
— Верно, — сказал Кент, — но ты не такая, так что мне не стоит беспокоиться.
Он улыбнулся и опять посмотрел на часы, с сожалением покачав головой.
— Кстати, о матерях. Насколько я знаю свою, она уже ждет в моем офисе. — Наклонившись, он провел губами по губам Рози. — Можно, конечно, надеяться, что Марлен сможет на какое-то время ее занять.
Когда Кент придвинулся ближе, Рози достала свою сумку и открыла дверцу машины.
— Хорошие мальчики не должны заставлять свою мать ждать.
Она уже почти выбралась из машины, когда услышала его ответ:
— Мне кажется, я достаточно долго был хорошим мальчиком.
