Лора Брантуэйт - Наш маленький Нью-Йорк
И вот — свершилось. Чудо. Или сумасшествие. Она поставила свою единственную сумку на пол. Ее новый дом…
Даже самый отъявленный романтик не дерзнул бы назвать это местечко райским гнездышком. С милым, конечно, рай и в шалаше, но милого рядом не было… Возможно, ситуацию спасли бы розовые очки. Но вряд ли. Скорее уж — три-четыре пачки чистящего порошка, пять пар резиновых перчаток и два дня непрерывных трудов. И сантехник.
— Ну?! — Том вошел позже нее: ему пришлось тащить в четыре раза больше вещей. Он был доволен, его лицо светилось неподдельной радостью. — Как?! Уже чувствуешь себя независимой белой леди?
— Еще нет, — призналась Эмили. Она прикинула фронт работ и поняла, что уж кем-кем, а белой леди ей в ближайшее время себя чувствовать не придется. Скорее уж — рабыней с южных плантаций.
— Зря! — провозгласил он.
— Но ничего, думаю, ближайшая неделя все расставит по своим местам. Не обращай внимания: во мне говорит перфекционизм.
— Поиск совершенства — путь к тому, чтобы никогда не быть довольным тем, что есть.
— А довольство тем, что есть, — путь к тому, чтобы никогда не достичь совершенства.
— Похоже, у нас намечается интереснейшая жизнь! Будем долгими осенними вечерами дискутировать на философские темы…
— Я приглашу Скотта. Тебе понравится.
— В каком смысле понравится? — с подозрением спросил Том.
— В самом лучшем, — заверила его Эмили. — И невинном. Он великолепный собеседник и очень умен…
— Хорошо-хорошо. Я уже согласен. А то я уж было подумал плохое…
— Будешь думать плохое про моих друзей… — Эмили осеклась, не успев придумать достойную кару.
— Нет-нет, что ты. Ой, посмотри, какой здоровый!
— А? — Эмили прошла вслед за Томом на кухню.
— Таракан! — Том указал ей на неимоверно жирного, уверенного в своей безнаказанности обитателя квартиры, который неспешно шествовал от раковины к холодильнику. — Эй, погоди, приятель, туда еще ничего не положили.
У Эмили свело скулы от отвращения. Она с детства боялась насекомых, почему-то пауков меньше, а жуков, тараканов и стрекоз — больше.
— Ты чего? Не любишь?
— Можно и так сказать.
— А по мне — так вполне симпатичные товарищи. Живучие такие…
— Интересно, как домовладельцу удалось с ними договориться, чтоб они не показывались во время осмотра квартиры? — выдавила из себя Эмили. Если бы она знала, что здесь по кухне ходят такие… животные, ноги бы ее во второй раз в этой квартире не было.
— Может, он их дрессирует? Или эти особо интеллектуальные? Негуманоидный разум… — Том склонился над представителем чуждой расы.
Эмили застонала и развернулась, чтобы поскорее унести ноги с кухни. Так, три пачки чистящего порошка, пять пар резиновых перчаток — и шесть баллонов спрея от тараканов!
Позади раздался громкий хлопок. Она чуть не подпрыгнула от неожиданности.
Том смотрел на нее невинными, веселыми глазами.
— Я убил его в твою честь. Заметь, без всякой внутренней антипатии к жертве. Переговоры с негуманоидами не удались.
Эмили подумала, что, может статься, совершила непростительную ошибку, согласившись снимать эту квартиру на пару с Томом. В нем столько обаяния, что все ее принципы с плаката «кошачьей независимости» могут пойти прахом..
Но она будет не Эмили Блант, если позволит этому случиться!
Да, Том — один из самых красивых мужчин, которых я видела в жизни, рассуждала Эмили, надраивая пол на кухне, как заправский юнга на большом корабле: в линялой ковбойке и с волосами, небрежно повязанными косынкой, она и правда напоминала юную пиратку.
История с Робертом научила ее не доверять красавчикам. Да и вообще — всем представителям мужского пола.
И пусть Том — само обаяние, и в детстве Эмили именно таким рисовала себе своего принца, когда слушала волшебные сказки, что читали ей мама и бабушка, да-да, с такими же вьющимися русыми волосами, глазами льдистого цвета — то ли серыми, то ли голубыми, такими же рельефными, красивыми руками… На этом сходство с принцем из личного мифа заканчивается!
Эмили фыркнула по-кошачьи. Вот еще придумала. И слово это навязалось — принц, принц… Не бывает принцев-безработных! Не бы-ва-ет! Она позлорадствовала, будто нашла у личного врага уязвимое место.
Пожалуй, она и сражалась со своим самым главным врагом: собственной глупостью.
Да, надо выстроить мощную оборону. Оборону против самой себя. Чтобы не получилось так, что она сама себя загнала в ловушку в коммунальном аду на восьмом этаже старой восьмиэтажки, и деваться ей уже некуда.
Итак… со всех экранов кинематограф трубит о том, что современный принц должен быть богат и знатен, или только богат, но безмерно (человек, который сам сделал себя и свое состояние), благороден, красив, высок, остроумен и интеллектуален, хорошо одет, должен водить дорогую машину, увлекаться чем-нибудь необычным вроде дайвинга с акулами или экстремального альпинизма… Он должен легко и изящно разрешать все проблемы, обходиться с женщиной, как с королевой всей вселенной…
Черт! Эмили намочила в тазу с мыльной водой тряпку и зло шлепнула ее на пол.
Том очень умен. И с чувством юмора у него полный порядок. И одевается он со вкусом. Хорошо хоть машины у него нет. И ростом он всего на пару дюймов повыше ее. Про деньги можно умолчать… И вряд ли он выходец из высшего света…
В общем, Том отличный парень.
— Но никакой не принц, — прошипела сквозь зубы Эмили. — Да и ты не королева, даже в масштабах Манхэттена, не то что всей вселенной. И с твоей стороны, Эм, было бы величайшей глупостью влюбиться в него…
Да и вообще, откуда такие мысли? Влюбиться, влюбиться…
Эмили оторвалась от своего занятия, раздраженно сдернула перчатки и пошла в свою комнату — спальню, — чтобы сделать то, что надо было сделать с самого начала, сегодня с утра.
Повесить на стену плакат с квинтэссенцией ее и Скотта жизненного опыта.
Идти пришлось через гостиную — в гостиной Том занимался перестановкой мебели.
— Фэн-шуй? — поинтересовалась Эмили. По ее мнению, до того, как Том взялся за дело, все стояло идеально.
— С потолка течет. — Он перевел дыхание. — Дождливая нынче осень…
Эмили проследила взглядом за его жестом и увидела немаленькое темное пятно на диванной подушке, прямо у изголовья. Туда приземлилась еще одна капля.
— Давай помогу.
— Нет, ни в коем случае! Ты же девушка!
— Ты хочешь заработать грыжу в одиночку?
— Нет, я даже не собирался двигать шкаф.
Эмили скрестила руки на груди.
