Сандра Мартон - Цвет страсти
Когда стало ясно, что в конюшне больше делать нечего, он вернулся в дом.
Джесс стряхнул на земляной пол воду с плаща, повесил его на крючок и, сняв сапоги, прошел в гостиную. В доме стало холоднее.
А как там в спальне? Наверное, как в Сибири.
Ну и что из того? У нее есть его халат. Его постель. Его одеяла. Ей тепло. Вообще это не его проблема. Он дал ей кров, одежду, еду…
— Черт, — выругался Джесс, хватая свечу и направляясь к спальне.
Он постучал в дверь. Подождал ответа. Лучше уж разбудить, чем дать замерзнуть этой маленькой занозе.
Джесс сделал два глубоких вдоха и постучал снова. Никакого ответа. Постучал еще раз:
— Сиенна? У вас все в порядке?
Опять ничего.
Он подергал дверную ручку, но Сиенна, видимо следуя его совету, заперлась.
Джесс не сказал ей, что с замком легко справиться, если только знать как.
Задув свечу, он дернул дверь и, поймав нужный момент, толкнул ее. Она открылась. Все было сделано очень быстро. И очень тихо. Джесс не собирался пугать Сиенну. Он только хотел убедиться, что с ней все в порядке.
Прошло несколько минут, прежде чем его глаза привыкли к темноте. Он слышал тихое дыхание. Нежный аромат женщины и полевых цветов подсказал ему, где ее искать.
Глаза Джесса сузились. Значит, дамочка не послушалась его. Вместо того чтобы лечь в постель и накрыться одеялами, она устроилась в кресле. Можно представить, насколько ей неудобно — шея согнута, длинные ноги подтянуты к груди. В комнате стоял жуткий холод.
— Сиенна, — позвал Джесс.
Она вздохнула и зашевелилась. Он дотронулся тыльной стороной ладони до ее щеки и выругался. Кожа женщины была совсем холодной.
— Идиотка, — буркнул он. Но в его словах не было осуждения. Сиенна не глупая. Она гордая. Независимая. Привыкшая поступать по-своему.
И вот теперь ему придется унести ее отсюда и согреть.
Джесс поднял ее на руки вместе с одеялом. Она была такой легкой, что казалась почти невесомой. Что-то слабо пробормотав в знак протеста, Сиенна так и не проснулась.
В гостиной он осторожно опустил ее на софу, а затем, устроив из пары одеял импровизированное ложе у камина, снова взял ее на руки и лег вместе с ней, накрывшись пуховым одеялом.
Джесс действовал быстро. Без колебаний.
Но он забыл про подушки. Впрочем, это не имело значения. Он прекрасно мог обойтись и без подушки, а Сиенна… Сиенна вздохнула и положила голову ему на плечо.
Джесс замер.
Еще один вздох. И вот уже ее рука на его груди. Сердце мужчины забилось быстрее.
— Сиенна, — начал он, откашлявшись, — Сиенна…
Она придвинулась ближе. Ее волосы, мягкие как шелк, касались его подбородка. О боже, она просто убивает его!
Все. Достаточно. Он должен отодвинуться. Но не слишком далеко — ей необходимо его тепло.
— Джесс…
Голос Сиенны был мягок, как дуновение летнего бриза. Ее глаза открылись, их взгляды встретились. Она улыбнулась.
Он снова откашлялся:
— В спальне было слишком холодно. Я не мог тебя там оставить. Здесь ты в безопасности. Я обещаю, что не…
— Джесс… ты пришел за мной…
Он твердил себе, что она почти спит. Что все кажется ей сном. Он продолжал твердить это, когда ее руки обвились вокруг его шеи.
— Сиенна…
Джесс подавил стон. Кожа Сиенны стала горячей; ее ладони были готовы прожечь его рубашку. Ему захотелось поцеловать женщину. Проверить, действительно ли ее губы такие сладкие, как ему тогда показалось.
Да, действительно.
Сладкие. Словно мед. И нежные. И просто идеально подходят к его губам.
Ее дыхание стало прерывистым.
— Джесс, — прошептала Сиенна. — Джесс…
В этот момент любому порядочному мужчине следовало бы остановиться. Отпрянуть назад и сказать: «Сиенна, детка, ты просто не ведаешь, что творишь».
Но Джесс Блэквулф перестал быть порядочным мужчиной. Очень давно. И когда Сиенна обхватила руками его лицо и легонько укусила за нижнюю губу, он уложил ее на спину и поцеловал с той же неистовой страстью, с какой бушевала гроза за окном.
ГЛАВА 7
Сиенна спала плохо.
Тревожные видения несколько раз будили ее. А может, виной тому был холод.
Глупо, что она не легла в постель. Но к тому времени, когда женщина призналась себе в этом, выбраться из кресла уже не было сил, и Сиенна снова погрузилась в тревожную дрему.
Потом, словно во сне, она услышала, как Джесс произнес ее имя. Почувствовала, как его руки смыкаются вокруг нее, как он уносит ее, спасая от холода и от ночных кошмаров.
А потом он поцеловал ее.
И этот поцелуй разбудил Сиенну, окатывая волнами наслаждения ее тело, наполняя его теплом и жизнью.
И заставляя хотеть большего.
Почти совсем пробудившись, она ощутила, что Джесс обнимает ее так осторожно, словно боится случайно разбить.
Но Сиенне не нужна была его сдержанность.
Она хотела Джесса. Хотела испытать его горячую страсть, его желание. Мечтала о том забытьи, которое, она знала, только он способен дать ей.
— Джесс, — прошептала Сиенна, обнимая его за шею и приподнимаясь. Он по-прежнему был напряжен, и тогда, опустив голову, она укусила его за нижнюю губу.
Реакция мужчины была мгновенной, так же как и участившееся биение ее сердца.
Джесс застонал, словно от боли, и уложил Сиенну на спину.
Его руки обхватили ее лицо. На сей раз поцелуй не был нежным. Губы Джесса стали жадными и требовательными. Дыхание — прерывистым.
Он просунул руку ей под спину, приподнимая бедра.
Она почувствовала, как он возбужден, и это было лучшим подтверждением того, что все происходит наяву.
Ее глаза широко открылись, когда Джесс отбросил одеяло в сторону.
— Не останавливайся, — взмолилась Сиенна. — Пожалуйста, Джесс, не останавливайся…
— Ты уверена?
Она кивнула.
Его глаза потемнели.
— Я хочу видеть тебя.
Голос Джесса был таким низким и чувственным, что она затрепетала от страсти. Он коснулся пальцами края ее майки. Сиенна начала снимать ее.
— Нет, — прошептал Джесс. — Я сам…
Оттолкнув ее руку, он медленно, очень медленно (казалось, она умрет от нетерпения) стянул с нее майку и улыбнулся.
— Я и забыл, что их две.
Так же медленно Джесс снял вторую майку.
Улыбка исчезла с его лица. Глаза опустились на грудь Сиенны. Когда он снова поднял их, там было все, что женщина мечтает видеть в глазах любовника. Взгляд был наполнен таким обещанием, что обжигал как огонь.
Сиенна ощутила, как затвердели ее соски и приподнялась грудь, а ведь он еще не прикоснулся к ней. Ни один мужчина не действовал на нее подобным образом.
